– Босс просил передать вам одну вещицу. Не погнушайтесь.

Откуда-то, едва ли не из воздуха, он извлек алую тряпицу и с поклоном вручил парню. Упуат, живо заинтересовавшись происходящим, подскочил поближе и сунул любопытную морду в Данькины руки. Его брови удивленно поползли вверх.

– Разворачивай скорее.

Молодой человек послушался.

Это был стяг треугольной формы. На алом поле была серебром вышита голова змеи, скорее всего, питона.

Бабаи вытянулся в струнку. Его примеру последовал и боцман Хепри.

– Личный гюйс Мехена! – прошептал Ху.

– И что бы это значило? – озадачился Даня.

– А то, – торжественно провозгласил Упуат, – что Великий Змей Мехен признал тебя истинным Ра-Атумом. И именно поэтому он не стал преследовать нас после набега на его владения.

– Это дорогого стоит, – подтвердил премудрый Тот.

– Благодари, олух! – цыкнул Проводник на друга.

Парень с благоговением поцеловал гюйс и обратился к Бабаи:

– Передай Великому Змею Мехену глубокую признательность за ту высокую честь, которую он оказал мне и моим соратникам. Ладья Миллионов Лет отправится в плавание под этим священным стягом!

– Сенеб! – рявкнули обе драконьи головы. – Радуйся, о, Ра-Атум! И попутного тебе ветра!

Появление маленького отряда на причале не произвело совершенно никакого шума и не было отмечено ничем особенным. Только двое бомжующих демонов, ковырявшихся у бака с отбросами, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к Ладье, чем к направлявшейся к ней группе.

– Вишь ты, – сказал один другому, – вон какие борта! Как ты думаешь, доплывет она, если б случилось, до места Седьмого Часа или не доплывет?

– Доплывет, – отвечал другой.

– А до Двенадцатого-то, я думаю, не доплывет?

– До Двенадцатого не доплывет.

Этим разговор и кончился.

– Ни за какие коврижки не взойду на эту развалюху! – заартачился Кириешко, до которого долетели обрывки их беседы. – Я, может быть, вообще не переношу путешествий по воде. У меня морская болезнь, вот!

– Владилен Авессаломович, миленький, – уговаривала его Эля. – Ну как же мы без вас?

– Да посмотри сама, девонька, разве может вот это плавать?!

Бот, вокруг которого кипели страсти, и впрямь представлял собой жалкое зрелище. Давно не смоленное днище зияло тремя или четырьмя пробоинами, мачты покосились, паруса висели на них изодранными тряпицами. Руль был сломан пополам.

– Тут ремонта на добрую неделю. И то если круглосуточный аврал объявить!

– Эх, капитан, капитан, – ласково пожурил его Хепри. – Ты в Амдуате не первый день, кажись, а так ничего и не понял.

– Это же истинная Ладья, – подхватил Языкатый Ху. – А с нами истинный Ра-Атум. Да по его слову и камень поплыть должен. Ну-ка, парень, поговори с плавсредством-то.

– Как? – не понял Данила.

– А так, как ты с кошкой какой-нибудь или собачонкой беседуешь.

Парень зыркнул на Упуата. Да, такая «собачонка» и сама с кем хочешь поговорить может. Нерешительно подступил к причалу и погладил теплый борт суденышка. Ему показалось, что дерево под его рукой тихонько вздохнуло.

И тут откуда-то из глубин подсознания сами собой всплыли нужные слова.

– Приветствую вас, о существа, проводящие Ладью над спиной демона зла Апопа; да будет на то воля ваша, чтобы я мог управлять Ладьей своей и уложить в бухты канаты ее в покое…

С каждым новым словом Ладья Миллионов Лет все больше и больше преображалась. И вот уже у берега вместо полузатопленной развалюхи красуется новенькая, пахнущая смолой, пенькой и парусиной барка, на борту которой сияют золотые иероглифы: «Месектет».

Один за другим поднялись по сходням на палубу Ладьи члены ее экипажа: Данька – Ра-Атум, Эля – Исида, Упуат, Тот, Хнум, Хепри, Ху. Последним, бранясь и проклиная все на свете, взошел Владилен Авессаломович Кириенко. Как только его нога коснулась палубы, раздался удивленный девичий крик:

– Смотрите, смотрите!

– А, где, что такое?! – испуганно завертелся юлой капитан.

– Между прочим, – похвастался Упуат, – я первым заметил.

– И я тоже, – присоединился к нему Хепри.

– Да о чем вы? – сделал Кириешко умоляющие глаза.

Все нетеру, выстроившись в одну линию, чинно поклонились растерявшемуся военспецу, а Языкатый с дрожью в голосе изрек:

– Сенеб тебе, Сокол – Гор Бехдетский, вечный спутник и друг Светлого Ра-Атума!

– Ни хрена себе! – только и выдавил из себя капитан, когда, схватившись руками за лицо, почувствовал, что на месте носа у него вырос огромный птичий клюв, а гладко выбритые щеки покрылись шелковистыми перьями. – Мама родная, узнаешь ли ты теперь своего сына?!