Вайолет проглядела всю телеграмму до конца и в задумчивости нахмурилась.

— Дальше идут два стихотворения. Одно — Льюиса Кэрролла, второе — Томаса Элиота.

Клаус достал записную книжку из кармана и стал листать страницы, пока не нашёл того, что искал.

— «Головоломный Подменный Вариант», — сказал он. — Тот код, который мы узнали в гроте. Наверное, Куигли изменил в стихах некоторые слова, чтобы чужие не поняли, где мы должны с ним встретиться. Давайте посмотрим — поймём ли мы, какие внесены изменения.

Вайолет кивнула и прочла вслух строки первого стиха:

— Последняя строка, по-моему, должна звучать по-другому, — заметила она.

— Да, во времена Льюиса Кэрролла казино на пляжах не было, — согласился Клаус. — А какие там должны быть слова?

— Не знаю, — ответила Вайолет. — Льюис Кэрролл мне всегда казался чересчур эксцентричным.

— А мне он нравится, — возразил Клаус, — но я не учил его стихов наизусть. Прочти другое стихотворение. Может, оно нам что-то даст.

Вайолет кивнула и прочла вслух:

Голос старшей Бодлер замер, и она в замешательстве посмотрела на брата.

— Всё, — сказала она. — На этом стихотворение обрывается.

Клаус нахмурился:

— И больше в телеграмме ничего нет?

— В самом низу есть несколько букв — «КК: Ж. С.». Что это может значить?

— «КК» означают, что Куигли послал кому-то ещё копию, — объяснил Клаус. — А «Ж. С.» — кому послал.

— Опять те загадочные инициалы, — заметила Вайолет. — Это не может быть Жак Сникет — он умер. Но кто же ещё?

— Нам сейчас не до инициалов, — остановил её Клаус. — Надо сообразить, какие слова в стихах заменены.

— И как это сделать?

— Не знаю. Почему Куигли думает, что мы знаем эти стихи наизусть?

— Он и не думает, — сказала Вайолет. — Он знает нас. Но телеграмма-то послана просто на «Квиквег». Он знал, что кто-то на лодке сумеет расшифровать стихи.

— Кого он имел в виду? — Клаус задумался. — Не Фиону — она миколог. И такой оптимист, как Фил, вряд ли знаком с поэзией Томаса Элиота. И трудно представить себе, чтобы капитан Уиддершинс всерьез интересовался поэзией.

— В последнее время — нет. — Вайолет задумалась. — Но брат Фионы упоминал, что они с капитаном вместе изучали поэзию.

— Да, верно, — согласился брат. — Они читали стихи друг другу в кают-компании. — Клаус подошёл к буфету, открыл дверцы и обежал взглядом книги, которые держала там Фиона. — Тут нет поэзии, только книги по микологии.

— Капитан Уиддершинс не стал бы выставлять поэзию на видное место, — высказала предположение Вайолет. — Он бы их скрывал где-нибудь.

— Как скрывал то, что случилось с руками фиониного брата, — подхватил Клаус.

— Он считал, что есть тайны настолько ужасные, что молодым не следует их знать, — напомнила Вайолет. — Но сейчас мы должны их узнать.

Клаус с минуту молчал, а затем повернулся к сестре:

— Есть одна вещь, про которую я тебе никогда не говорил. Помнишь, как родители страшно рассердились на нас из-за испорченного географического атласа?

— Мы об этом вспоминали в Гроте, — отозвалась Вайолет. — Его намочил дождь оттого, что мы оставили окно в библиотеке открытым.

— Я подозреваю, что они разозлились не только из-за этого, — сказал Клаус. — Ведь я тогда снял атлас с верхней полки, для этого мне даже пришлось поставить стремянку на стул. Родители не думали, что я смогу достать до верху.

— Но почему это их так рассердило?

Клаус опустил глаза:

— Они держали там книги, которые специально убрали от нас. Меня тогда интересовал только атлас, но за ним оказался ещё целый ряд книг.

— Каких?

— Я не очень-то их разглядывал. Несколько книг про войну, кажется, несколько романов. Меня больше интересовал атлас, и я не стал их смотреть, но, помню, подумал — с чего бы родители их спрятали? Потому они, наверное, так и разозлились: увидели атлас на подоконнике и поняли, что их секрет раскрыт.