Вламинк одной фразой и смешком уничтожал всю абстрактную живопись, но я не уверен в том, что в глубине души он не испытывал угрызений совести.

Бернар Бюффе высказывается не менее категорично, а ему всего лишь 32 года.

Я же в 58 лет куда меньше уверен в себе, меньше уверен в том, что я прав. Настолько не уверен, что, пытаясь убедить себя в своей правоте, я перебираю своих предшественников и спрашиваю себя: был ли кто-либо из них способен понять все до конца?

Речь идет не о том, чтобы следовать девизу оставаться на поверхности. Я сказал: понять. А не становиться потихоньку, сам того не замечая, чужаком в мире, где непрерывно обновляются соки жизни.

Не слишком ли честолюбиво такое желание? Возможно. Так или иначе, мне ничего не остается, как идти своей дорожкой, не слишком задаваясь вопросом, куда она ведет.

В десятилетнем возрасте, помогая служить мессу, я смотрел каждый день новыми глазами на роскошный покров алтаря — весь расшитый узорами, которые всякий раз слагались для меня в новые картины, вернее — в удивительные образы.

Хотя прошло много лет — образы эти до сих пор запечатлены на моей сетчатке. Такое случалось со мной, когда я видел потрескавшийся потолок со следами раздавленных на нем мух, или когда любовался камнями с удивительными прожилками, или просто когда стоял у пруда и вечерний ветерок морщил его поверхность, искажая отражение облаков.

Вчера вечером один знаток живописи, выступая по телевидению, заявил, что именно так он каждое утро смотрит на любимую картину в стиле модерн, которая висит над его кроватью.

В таком случае...

А какова же в таком случае роль творчества, если речь идет лишь о том, чтобы дать зрителю или читателю возможность чем-то отвлечься?

Я спрашиваю себя, не является ли сочувствие (гуманное, как принято у нас теперь говорить, кстати и некстати), сменившее сочувствие религиозное, которое родилось вместе с католицизмом, источником нервного стресса и травмы, как для того, кто его испытывает, так и для того, кто является его объектом?

Сострадание религиозное признавало зло, боль, несчастье неотъемлемой частью жизни, и долг христианина заключался лишь в том, чтобы их «облегчать».

Современный же человек считает себя обязанным их «искоренять». Я, кстати, безусловно так считаю. При этом я исхожу скорее из соображений медицины, чем философии.

От журналистов, к примеру, требуют, чтобы они «пускали кровь». Будь то газета или журнал, радио, телевидение, кинохроника — в ход идут все методы для того, чтобы читатель или зритель был втянут в действие, почувствовал себя в шкуре жертвы.

При этом в Европе — да и вообще в большинстве развитых стран — поток информации не оставляет в стороне ни одного человека, пусть даже он живет в глухой деревне, и поток этот захлестывает женщин и детей ничуть не меньше, чем мужчин.

Вот grosso modo [1] хроника событий последних дней — если я что-то и опустил, то ненамеренно.

Человек в космосе. Всеобщее ликование, хотя уже начинают поговаривать о связанных с этим военных возможностях и о жизненной необходимости для нашей планеты в более или менее отдаленном будущем колонизировать другие планеты, чтобы разгрузиться от избытка населения, которое будет невозможно прокормить.

Бомбардировка Кубы, и вчера — высадка на остров. Вся страна хоронит погибших при бомбардировке. На крышах — дежурные противовоздушной обороны. Резкое ухудшение отношений между Востоком и Западом, и возможность распространения конфликта на весь мир.

Процесс Эйхмана. Извлечены на свет фотографии и фильмы о фашистских зверствах. Трижды в день вы видите груды обнаженных трупов, детей, идущих в газовые камеры, скелетоподобных узников концлагерей.

Во всех деталях, естественно, подаются катастрофы, происшедшие за воскресенье и в течение недели. Вы видите, как юные новобрачные выезжают в свадебную поездку на автомобиле и опрокидываются под откос железнодорожной насыпи... Вы видите семь юношей в машине, которая налетает на дерево и разбивается в лепешку... Не спокойно в Конго, доходят слухи об имевших там место случаях каннибализма.

Начались события в Анголе. Серия убийств — резня и расстрелы. Пытки.

Вам рассказывают о тех, кто погиб за неделю. Женщина утонула в реке, пытаясь спасти своего ребенка. Сумасшедшая повесила свою маленькую дочку на кладбище Пер-Лашез, чтобы она не досталась мачехе...

Взрывы пластиковых бомб в Париже, в провинции, в Алжире.

Нападения бандитов, вооруженных автоматами, в 18-м округе Парижа и в разных других местах...

Де Голль в одной из своих речей заявляет примерно следующее:

— Во время военных действий в Алжире погибало 70 человек за день. Сейчас погибает не больше 8—10...

Ученые обращаются с тревожным призывом (а таких призывов бывает, по крайней мере, один в неделю) прекратить атомные испытания, иначе миру придет конец.

Другие с помощью цифр доказывают, что в 2020 году людей на земле будет столько, что они смогут лишь стоять, да и то касаясь друг друга.

Я уже не говорю о событиях, скажем, предшествовавшей недели, которые продолжают жить в газетах.