Со своей стороны и Зиберт оказывал полное доверие Шмидту. Он познакомил его со своей «невестой» — Валей Довгер.

— Хорошая девушка, — сказал доверительно Зиберт, — но ей не везет в жизни. Отца убили русские партизаны, и документы о ее немецком происхождении попали в руки бандитов. Теперь она никак не может оформиться.

— Ну, боже мой, что вы говорите!. У меня есть знакомые, через которых я помогу фрейлейн Валентине оформиться.

— Буду вам очень-очень признателен, Шмидт, — с искренней радостью говорил ему Кузнецов. — Если потребуются расходы, не скупитесь. Пожалуйста! — И он вручил Шмидту пятьсот марок.

Через несколько дней Валя получила документ о принадлежности ее к «фольксдейч» и карточки на соответствующий паек.

Кажется, все было устроено, но вдруг Валю вызвали в полицию и объявили, что она должна ехать в Германию. Конечно, мы не допустили бы ее отъезда, в любую минуту взяли бы ее в отряд, но это расстраивало наши планы. Надо было добиться законного права проживания ее в городе. За это дело опять взялся Шмидт.

— Столь сложный вопрос может разрешить только сам рейхскомиссар господин Кох, — объяснил Шмидт. — Сейчас он находится в Берлине, но в начале мая прибудет в Ровно. Вы, фрейлейн Валентина, напишите заявление, а я передам бумагу адъютанту рейхскомиссара капитану Бабаху. Он доложит гауляйтеру.

Заявление было написано, и Шмидт взял его с собой, получив при этом от Кузнецова тысячу марок «на расходы».

— До разрешения этого вопроса вас никто не тронет, фрейлейн, — обещал Шмидт взволнованной Вале.

Когда он ушел, Николай Иванович облегченно вздохнул:

— Ну, это дело устроится. А другое требует спешного разрешения. Коля Маленький пришел?

— Да, наверное, уже сидит во дворе.

— Зови его.

Коля уже был около дома и пережидал Шмидта.

— Ну как, все благополучно? — спросил Кузнецов, обняв Колю.

— Прошел хорошо, — солидно ответил Коля.

— Что ж, отдохни, покушай, и опять придется бежать на «маяк».

Хотя Коля был выносливым и подвижным, хождение на «маяк» его утомляло. От Ровно до «маяка» было двадцать пять километров. Туда и обратно в один день — пятьдесят. Такие концы не шутка.

Пока Коля отдыхал, Кузнецов написал донесение в лагерь. Через час Валя разбудила Колю. Усталость валила его с ног, но, чувствуя ответственность, Коля сразу встал, поправил костюм.

— Будь осторожен. Доверяю тебе важный пакет. Скажешь на «маяке», чтобы срочно отправили командиру. Сам дождешься ответа и быстро доставишь мне.

Коля взял пакет, спрятал его в потайной карман, простился и ушел.

— Господи, — сказала Валя, глядя ему вслед, — ведь совсем ребенок еще! Ему бы дома с мамкой жить.

— Да, Коля маленький, а ведь какие большие дела делает, — задумчиво ответил Николай Иванович.

На этот раз путь мальчика на «маяк» прошел не гладко. Километрах в пяти от Ровно он вдруг услышал окрик «Хальт!» и, оглянувшись, увидел позади себя двух гитлеровцев. По дороге он их не видел; очевидно, они сидели где-то в засаде, в стороне. Коля мгновенно сообразил, что делать. Он бросился к лесу. Немцы открыли стрельбу, пули засвистели, но мальчик продолжал бежать, пока не скрылся в спасительном лесу.

Пакет от Николая Ивановича был доставлен на «маяк» и оттуда мне.

Донесение, которое нес Коля Маленький, было весьма интересным. Кузнецов сообщал, что в Ровно идет подготовка к празднованию дня рождения Гитлера. 20 апреля в честь фюрера гитлеровцы устраивают парад.

«Прошу разрешить «командование» этим парадом», — писал Кузнецов.

Несколько позже такие же донесения я получил и от других ровенских разведчиков.

«Разрешите на площади совершить акт возмездия над главарями оккупантов», — запрашивал меня Шевчук.

Всем был дан одинаковый ответ:

«Категорически запрещаю. Этим мы можем сорвать всю работу по разведке. Придет время, и мы рассчитаемся с палачами. Разрешаю быть на параде в толпе. В случае, если кто-либо, помимо вас, будет действовать, поддержите оружием».

Подготовка к гитлеровскому празднику проводилась очень своеобразно. Эсэсовцы и фельджандармы разъезжали по селам и отбирали у крестьян продукты и вещи. Награбленное добро сдавалось в специальные конторы фирмы «Пакетаукцион». Всей этой «заготовкой» ведал заместитель Коха — генерал Кнут.

В конторах «Пакетаукциона» из награбленных вещей и продуктов делались «подарки от фюрера», по десять-пятнадцать килограммов каждый. Подарки эти, прочно и красиво упакованные, раздавались немцам в самом Ровно, посылались на фронт и в Германию.

Наши партизаны и в особенности местные жители Ровенской области знали цену этим «подаркам от фюрера». Они знали, как добывались эти «подарки», знали, сколько слез и крови стоили они нашим людям.

В середине апреля прибыл вызванный мною Стехов с сотней партизан и рассказал, как в Сарненском районе немцы делали заготовки для «подарков».