— Трилле, пиши ты, у тебя красивый почерк, — сказала Лена, выходя из магазина с бумагой и ручкой.

Одна косичка у нее расплелась, но в остальном вид был очень боевой и решительный. Мне ее затея представлялась сомнительной.

— Что писать? — спросил я.

Лена легла на деревянный столик рядом с магазином и стала думать. Она думала так сильно, что даже мне было слышно.

— Пиши, — скомандовала она. — «В хорошие руки возьмем папу».

Я вздохнул.

— Лена, ты думаешь…

— Пиши!

Я пожал плечами и написал.

Потом Лена замолчала, для ее непоседливости — очень надолго. Наконец она прокашлялась и продиктовала громко и четко: «Обязательное условие: должен быть хорошим и любить вареную капусту, но возможны варианты, если только он хороший и может доесть вареную капусту».

Я нахмурился. Очень странное объявление.

— Лена, ты уверена, что надо писать про капусту?

Нет, этого Лена не знала. Главное, чтобы был хороший.

В конце концов получилось такое объявление:

На самом верху она написала свое имя и телефон, а потом мы приклеили наше объявление прямо под объявлением про щенка.

— Ты сошла с ума! — сказал я Лене.

— Вовсе нет, просто я хочу ускорить события, — ответила Лена.

И это ей удалось. Не прошло и получаса с тех пор как мы вернулись к Лене домой, как зазвонил телефон. Мне кажется, Лена как-то не успела спокойно подумать над тем, что мы затеяли. А теперь поняла. Телефон звонил и звонил.

— Брать не будешь? — прошептал я наконец.

Она встала и через силу подняла трубку.

— Алло?

Голос у Лены был тоньше нитки. Я прижался ухом к трубке с другой стороны.

— Приветик. Меня зовут Вера Юхансен. Это ты повесила объявление на магазине?

Лена вытаращила на меня глаза, прокашлялась и сказала:

— Да…

— Отлично! Тогда у меня есть интересный вариант. Он еще шалопай, конечно, но представляешь, он уже две недели ни разу не писал в доме!

Челюсть у Лены отвалилась приблизительно до пупка.

— Он писает на улице? — спросила она в ужасе.

— Представляешь, какой молодец! — Вера Юхансен была страшно этим горда. Совсем сумасшедшая. Папа, который не может писать дома!

Лена изменилась в лице. Но потом решила, что надо все-таки держать себя в руках. Прокашлялась и спросила очень светски, ест ли он вареную капусту.

На том конце трубки стало тихо.

— Нет, капусты я ему не давала. А твоя мама дома? Ее ведь это тоже касается, да?

Лена осела на пол.

Напоследок Вера Юхансен сказала, что заедет в пять с ним вместе. Когда увидишь своими глазами, легче решать.

Положив трубку, Лена долго сидела и смотрела перед собой.

— Трилле, твой папа писает на улице?

— Очень редко.

Лена легла на живот и стала биться головой о пол.

— Ой-ой-ой, что скажет мама?

Это мы узнали быстро, потому что тут же с шумом распахнулась дверь и в дом влетела Ленина мама с пунцовыми щеками и объявлением в руке. Они вообще очень с Леной похожи.

— Лена Лид! Что это такое?

Лена молчала, распластавшись на полу.

— Отвечай! Ты с ума сошла?

Я понял, что Лена забыла ответ.

— Она хотела ускорить события, — подсказал я.

Мама Лены, к счастью, привыкла быть мамой Лены, поэтому такие происшествия не выбивают ее из колеи. Я посмотрел на нее и подумал, что наверняка многие хотят на ней жениться. У нее серьга серебряная в носу.

— Я никогда больше не буду так делать, — сказала Лена снизу.

Мама села рядом с ней. У них это в доме запросто, сидеть на полу.

— Хорошо еще, я сорвала бумажку прежде, чем кто-нибудь ее прочитал, — со смехом сказала мама Лены.

Я понял, что снова должен вмешаться.

— Вера Юхансен привезет нам одного в пять часов.

Мама Лены звонила Вере Юхансен семнадцать раз. Трубку никто не брал. А время шло. Без пятнадцати пять мы все трое сели за стол и стали ждать. Минутная стрелка подбиралась к двенадцати, деление за делением.

— Вы меня разыгрываете, — сказала мама Лены.

И тут позвонили в дверь.

На пороге стояла Вера Юхансен: улыбка, красная рубашка, голова наклонена к плечу. Мы стали заглядывать ей за спину. Папы никто из нас не заметил, но как знать — может, писает за углом.