Теперь за три минуты предстояло преодолеть девяносто пять ярдов. Рик не обратил внимания на выбежавшего на поле Сэма. Он почувствовал в игроках страх и приказал им расслабиться — никаких ошибок, никаких нарушений. Напор и натиск, и вскоре они окажутся в зачетной зоне «Львов». Перевода не потребовалось.

Как только они выстроились на линии схватки, Маски принялся насмехаться над Риком:

— Ну, козел, не стесняйся, пасуй мне!

Но Рик бросил не ему, а Джанкарло, и тот сделал рывок на пять ярдов. Во второй попытке он сместился вправо и стал высматривать в середине поля Фабрицио, но, заметив слишком много черно-золотистых футболок, пошел с мячом сам. Франко, спасибо ему за это, вырвался вперед и со всего маху сшибся с Маски. Рик воспользовался моментом, отвоевал четырнадцать ярдов и выбежал за пределы поля. Фабрицио всю игру бездельничал и не приносил никакой пользы. Но теперь, как только Рик завладел мячом, рванул вперед, оставив далеко позади Макгрегора и Профессора. Квотербек оказался в нескольких футах от линии схватки, и Маски несся на него с намерением раскатать по полю. Вот и настал тот момент, когда беззащитный, уязвимый распасовщик видит открывшегося игрока и за долю секунды должен сделать выбор: отдать пас, рискуя получить травму, или бросить мяч и спасаться самому.

Рик встал крепче и отправил мяч далеко вперед. В тот же момент шлем Маски угодил ему под подбородок и чуть не сломал челюсть. Навес был настолько силен и высок, что болельщики, не веря собственным глазам, затаили дыхание. Мяч находился в воздухе, как после хорошего удара ногой, и несколько долгих секунд никто не шевелился.

Кроме Фабрицио, который летел стрелой, стараясь догнать его. На первый взгляд невозможно было угадать, где он приземлится, но, к счастью, они сотни раз репетировали этот трюк.

— Рви к зачетной зоне, — повторял Рик. — Мяч будет там.

Мяч начал снижение, и Фабрицио понял, что ему недостает скорости. Он припустил сильнее, так, что ноги едва касались травы. До зачетной зоны осталось пять ярдов, и это расстояние он преодолел, как олимпийский прыгун в длину, с вытянутыми руками. Пальцы тянулись к мячу, и он ощутил прикосновение кожи на самой голевой линии. Сильно ударился о землю, кувыркнулся, словно акробат, и поднял мяч на всеобщее обозрение.

Его увидели все, кроме Рика, который стоял на четвереньках и раскачивался из стороны в сторону, пытаясь вспомнить, кто он такой. Стадион взревел. Франко поднял квотербека и поволок с боковой, где его окружили товарищи по команде. Рик держался на ногах, но с посторонней помощью.

Сэм решил, что квотербека убили, но, потрясенный невероятным приемом мяча, забыл о нем.

Ликование на поле было настолько бурным, что судьи выбросили флаги и едва восстановили порядок. Команду лишили пятнадцати ярдов, но Филиппо пробил так, словно находился на середине поля.

В это время Чарли Крей писал:

Филиппо вложил в удар всю силу, и мяч перелетел зачетную зону. Во время третьей попытки Томми обошел левого защитника и свалил квотербека. Его последний матч в команде «Пантер» получился самым замечательным.

Во время четвертой попытки «Львы» неудачно выполнили отрыв, и квотербек Бергамо выронил мяч, а затем накрыл его собой на отметке пять ярдов. За боковой Пармы снова заволновались, а болельщики умудрились закричать еще громче.

За пятьдесят секунд до окончания встречи, когда Рик сидел на скамье и чихал от нашатырного спирта, нападение возглавил Альберто и, предпочитая не рисковать, дважды падал на мяч. Наконец время истекло, пармские «Пантеры» впервые завоевали Суперкубок.

Торжествующие футболисты собрались «У Марио» — в старой пиццерии в северной части центрального района Милана в двадцати минутах от стадиона. Синьор Брункардо снял для них все заведение. Недешевое дело. Он наверняка бы пожалел потраченных денег, если бы его команда проиграла. Но она выиграла, и игроки съезжались в пиццерию на автобусах и такси, от дверей громогласно требуя пиво. Им поставили три длинных стола в центре зала, и вскоре победителей окружили их почитатели: жены, подружки и болельщики из Пармы.

Включили видеозапись, на огромном экране замелькали моменты игры, а официанты тем временем разносили пиццу и галлоны пива.

У каждого был фотоаппарат, и все тут же принялись снимать. Главным объектом стал Рик. Его обнимали, тискали и хлопали так, что заболели плечи. Фабрицио тоже был в центре внимания, особенно юных девушек. Его прием мяча уже превратился в легенду.

Шея, челюсти, подбородок и лоб Рика дергались от боли, в ушах все еще шумело. Массажист Маттео дал ему не сочетающиеся со спиртным болеутоляющие таблетки, поэтому пиво он не пил, а аппетита не было.

Видеопленка запечатлела схватки, тайм-ауты, перерыв. По мере того как близился конец матча, шум в зале стихал. Оператор включил замедленное воспроизведение. Когда на экране Рик вышел из-за линии нападения и сделал вид, что побежит сам, в пиццерии установилась тишина. Удар Маски Рику в подбородок был выполнен на высшем уровне — в Америке от такого комментаторы пришли бы в восторженное неистовство. В понедельник утренние кабельные каналы провозгласили бы его «Ударом дня» и крутили бы запись каждые десять минут. «У Марио» все притихли и смотрели, как их квотербек, жертвуя собой, не сдает позиций и отправляет бомбу на территорию врага. Кто-то неодобрительно заворчал, когда Маски хладнокровно ударил шлемом в подбородок Рика — все в рамках правил, прием абсолютно законный, но необыкновенно жестокий.