В какое – то время вся операция висела на волоске, так как «плацдармы, которые были слишком слабы и слишком отдалены друг от друга, сужались» [125].

Кессельринг позже отметил, что «исключительно неблагоприятные условия высадки [на Крите] должны были <…> побудить их [немецкое командование] осуществлять массированную высадку вне занятых целей и вне пределов эффективного оборонительного огня, захватить ключевые точки [аэропорт и морской порт] и укрепить позиции при последующей атаке в точке главного удара» [126].

Многие районы высадки все же оказали тормозящее действие на мобильность обороны; сильно разбросанные плацдармы связали руки британским войскам и вынудили Фрейберга придержать введение в действие резерва, пока он не определил район, который представляет максимальную опасность. Однако можно было бы достичь такого же результата и применить военный принцип концентрации сил, если бы немцы понимали, что естественный разброс присущ каждой высадке с воздуха, как это и произошло. Сильно разбросанные парашютисты неизбежно должны были создать неразбериху, даже если бы они с самого начала сконцентрировались против одной позиции. Кроме того, англичане, не контролирующие небо и опасающиеся десанта с моря, не могли бы двинуть свои резервные силы до тех пор, пока не убедились бы, что еще какая – либо высадка не произойдет в каком – либо месте. Более сильная концентрация сил в районе Малама могла бы уберечь немцев от многих ненужных потерь.

Однако в этом случае немецкое командование живо и быстро среагировало на кризисную ситуацию. Штудент и Лер благоразумно решили закрепить успех, и после первоначального замешательства и колебаний они сконцентрировали все имеющиеся в их распоряжении силы в одном районе – Малама, где первые же операции оказались успешными. У немцев не было хорошего плана, однако на деле они проявили присущую им гибкость и инициативу.

Крит дал много тактических уроков. Никогда раньше воздушные десантники не сталкивались с такой задачей: не хватало техники, оборудования и оружия [127]. Парашютисты, высадившиеся на Крите, имели при себе только пистолеты и ручные гранаты; их тяжелое оружие сбрасывали в отдельных контейнерах. Это сделало их уязвимыми перед огнем противника из ручного оружия в критический момент высадки.

«После Критской операции произошли изменения». В германской сухопутной армии, как и в воздушно – десантных подразделениях других армий, парашютисты в последующие годы Второй мировой войны прыгали вместе со своими пушками [128].

В течение года после Критской операции немцы разработали безоткатные орудия двух калибров, которые заменили артиллерию и предназначались для первой десантной атаки, и скоростную противотанковую пушку малого калибра. Были также разработаны другие типы специального или модифицированного вооружения, но они мало использовались во время ведения боевых действий.

Таким образом, немцы вынесли хорошие уроки из сражения за Крит. Они одержали победу за 12 дней – намного быстрее, чем думали англичане. Это было возможно, но намного медленнее, чем планировали сами немцы. Вместо захвата Ханьи в первый день им понадобилось для этого семь дней, а впоследствии их потери составили почти 7 000 человек.

Штудент позже был вынужден назвать Крит «могилой немецкого парашютиста», что звучит несколько мелодраматично и довольно упрощенно [129]. Почти нет сомнений в том, что тяжелые потери на Крите разубедили Гитлера использовать в дальнейшем массированную высадку воздушного десанта, и не только из – за потерь – другие обычные подразделения понесли позже в России куда более значительные потери, но из – за расходов и материально – технических сложностей при обучении и содержании крупных воздушных сил. После Крита все согласились с тем, что быстрое слияние плацдармов высадки за линиями противника и более тяжелое вооружение обычных сил было необходимо для того, чтобы можно было избежать чрезмерно больших потерь среди воздушных сил.

Обширные пространства и огромная людская сила России, факторы (тыловая поддержка, военные поставки и погода), которые, в частности, ограничивают возможности проведения воздушно – десантных операций и требуют больших затрат на содержание этих специализированных подразделений, – факты, говорящие против их массового использования после Крита. «Только богатый может позволить себе содержать такие силы» [130]. В дальнейших событиях ни немцы, ни русские не использовали воздушных десантников в большом количестве. Немцы в дальнейших военных действиях осуществили две воздушно – десантные операции, в которых принимали участие десантники численностью не более одного батальона, – против Лероса в Эгейском море и в Арденнах. Но это было все.

После Крита Гитлер пришел к заключению, что «только те воздушно – десантные операции могут принести успех, которые осуществляются с полной неожиданностью» [131].

И он никогда не был убежден, как сказал Штудент, «в необходимости идти дальше, чем Крит; его общее отношение к северо – африканскому фронту не предполагает, что он когда – либо выделял его особую значимость…».

«Победой нашего [англичан] поражения, – как сказал Давин, – было то, что никогда больше против Кипра или еще где – либо парашютистов не сбрасывали с воздуха в больших количествах с целью завоевать победу ценой огромных потерь» [132].

Разрабатывать до конца искусство воздушного десантирования и завоевания с воздуха было оставлено Соединенным Штатам и Великобритании.

Однако, несмотря на то что немцы совершали ошибки, британцы ошибались еще больше.

Уинстон Черчилль со своей выпяченной бульдожьей челюстью похвалялся в мае, что «мы намерены защищать ценой жизни, не думая об отступлении, и Крит, и Тобрук… Не будем думать о том, как сократить наши потери».

Однако сражение уже было проиграно, даже когда еще не началось, так как на Крите Британия действовала кое – как. Не было четкого плана развертывания военно – морской базы на острове, не было хорошо продуманной системы обороны.