4 Ad nauseam (лат.) – до тошноты. (Примеч. пер.)

5 Не стоит и сомневаться, что именно за эту услугу Франко потом предоставил убежище и пенсию фрау Канарис после того, как в 1944 году ее мужа постигла позорная смерть. Иан Колвин считает также, что в 1940 году Канарис в частном порядке посоветовал Франко, как отвергнуть требование Гитлера вступить в войну.

6 Последние данные приводит Тома, националистский историк войны в воздухе. За все время военных действий в Испанию пришло 170 грузовых кораблей, главным образом из Гамбурга.

7 В своей поэме «Ружье в цветах». Революция застала Кемпбелла в его доме в Толедо. Он едва успел спастись сам и спасти свою семью. Позже он стал одним из самых яростных поклонников националистов, хотя и не принимал участия в их боевых действиях.

8 На стороне националистов воевало 20 000 португальцев, меньшая часть из них была обыкновенными призывниками, но большая – добровольцы.

9 В ответ на просьбу генерала Молы, переданную Салазару генералом Понте, Португалия предложила Моле неограниченную поддержку.

10 Вскоре международные левые круги стали испытывать к Салазару столь же острую неприязнь, как и к Франко. Луис Голдинг призывал к бойкоту португальских портов.

11 Виктор Баш – венгерский еврей, крупный ученый, которого дело Дрейфуса заставило примкнуть к либералам.

12 Блюм свидетельствовал, что после заседания кабинета министров 8 августа никаких поставок не осуществлялось. Но похоже, он спутал даты. Позже Ко обвиняли в том, что он передал Испании самолеты, которые в 1940 году пригодились бы самой Франции. Но на самом деле все они были старыми и в 1940 году толку от них не было бы.

В первых числах августа на двух основных полях сражений начала испанской войны наступило относительное спокойствие. В Арагоне линия фронта тянулась на юг от Пиренеев, проходя мимо Хаки, Уэски, Сарагосы, Бельчите, Дароки и Теруэля (все они были в руках националистов), а дальше, как считали «антифашисты», ответственность за нее несла Валенсия. Позиции республиканских войск врезались клиньями на территорию националистов у Тардьенте (там была штаб-квартира колонны PSUC) и Сьетамо, которое взял гарнизон из Барбастро, сохранивший верность республике (оба городка недалеко от Уэски). Штаб основной колонны POUM обосновался в Лесиньене, к северо-западу от Сарагосы, в горах Сьерра-де-Алькубьерре. Вдоль Эбро в Осеро и Пине стояли анархисты Дуррути. На юге в Монтальбане бывший плотник Ортис командовал смешанной группой с преобладанием анархистов. Самой мощной из перечисленных частей была колонна Дуррути, которая подошла к Сарагосе на расстояние штурмового броска. Здесь полковник Вильяльба, командир гарнизона Барбастро и по крайней мере официально командующий всем фронтом, уговорил Дуррути остановиться, опасаясь, что его могут отрезать. Милиция остановилась в виду Сарагосы. «И восемнадцать месяцев огни города продолжали призывно мерцать в ночи, подобно иллюминаторам огромного лайнера», как потом написал Джордж Оруэлл. Линия фронта состояла из выдвинутых вперед частично укрепленных позиций на возвышенностях; в расположенных за ними деревнях стояли примерно по 300 человек.

Такая группа, на вооружении у которой обычно имелось шесть легких полевых пушек и по две гаубицы, практически не поддерживала связи с колонной в другой деревне или на соседнем холме. Например, бойцы PSUC послали из Тардьенте в Барселону грузовик с трофеями. На пути его охрану остановили солдаты POUM и расстреляли как грабителей. Гробы с трупами вернули в Тардьенте. Деревни, через которые проходила барселонская милиция, приобщались к революции. Так, жители Лериды решили спасти от пламени свой кафедральный собор. Дуррути тут же положил конец этим упадническим настроениям. Собор сгорел дотла. Тем не менее склонность Дуррути к насилию вызвала к нему ненависть крестьян Пины (пуэбло неподалеку от Сарагосы), и его колонна, провожаемая молчаливыми проклятиями, была вынуждена оставить эту деревню.

Националисты укрепились на точно таких же позициях, хотя их офицеры старались блюсти воинскую дисциплину. У регулярных частей не хватало энтузиазма, что компенсировалось отсутствием дисциплины и у каталонцев. Но фалангисты были полны такого же яростного боевого пыла, как и их противники. Их сердца наполнились жаждой мщения, когда бомба, сброшенная единственным бомбардировщиком республиканцев, поразила знаменитое изображение Девы Пи-лар Сарагосской, хотя и не взорвалась. Дело было не только в религиозных чувствах. Незадолго до этого святая была торжественно объявлена капитан-генералом города его покровительницей.

В революционных колоннах было несколько групп иностранцев – главным образом немецкие и итальянские эмигранты, коммунисты и социалисты, которые, скрывшись от Гитлера и Муссолини, прибыли на Олимпиаду рабочих в Барселону. Итальянцы организовались в так называемый Батальон Гастоне-Соцци, а немцы под командованием Ганса Беймлера, бывшего депутата рейхстага от коммунистов, – в Центурию Тельмана (в нее входило около ста человек)1. Французы и бельгийцы составили Парижский батальон. Среди них было и несколько женщин. Они не относились к какой-то конкретной политической группировке, хотя среди них и доминировали коммунисты. В конце августа еще одна группа итальянцев из колонны под командованием Карло Россели вступила в бой под Уэской. Первыми английскими добровольцами в Испании были Сэм Мастере и Нат Коэн, два закройщика из Ист-Лондона, которые, приехав во Францию на велосипедах, застали там начало мятежа и сразу же отправились в Барселону. Оба они были коммунистами. В Барселоне Мастере и Коэн организовали центурию, названную в честь английского коммуниста Томаса Манна. Раньше Мастере воевал в Центурии Тельмана2. Тем не менее до сентября она не участвовала в боевых действиях. Первым англичанином, который попал на фронт, оказался Джон Корнфорд, двадцатилетний студент-историк кембриджского Тринити-колледжа, праправнук Чарльза Дарвина и сын Лоренса, профессора античной философии в Кембридже3. Когда в бою под Скиросом погиб Руперт Брук, его так потрясла эта смерть, что через месяц он крестился, взяв себе имя Руперт, хотя, оставаясь практичным интеллектуалом, всегда представлялся как Джон. В свои двадцать лет Конфорд уже считался одним из столпов английской коммунистической партии4. В девятнадцать лет он женился на дочери шахтера из Уэльса. Поэт Корнфорд дважды становился первым на своем курсе историков; он входил в состав комитета по организации Кембриджского профсоюза. Несмотря на жесткость и несгибаемость его коммунистических взглядов, поэтическая натура Корнфорда постоянно давала о себе знать.

Война в Испании в огромной мере способствовала развитию его поэтического таланта. Как ни странно для коммуниста, но на Арагонском фронте он 13 августа присоединился к колонне POUM в Лесиньене. Произошло это потому, что у него не было при себе документов, доказывающих его «антифашистские взгляды», и отряды PSUC отказались его принять. Первой из погибших английских добровольцев оказалась женщина, Фелисия Браун, художница и член коммунистической партии. Она пала 25 августа на Арагонском фронте. До этого она жила в Коста-Браво и дралась на улицах Барселоны, куда прибыла на Олимпиаду5.