За сутки удалось ввести в строй несколько катеров, в том числе два из трех прибывших накануне бронекатеров (БКА-304 и БКА-306).

Правда, около двух часов дня 10 ноября немецкая 150-мм батарея 1./613 с мыса Такиль обстреляла Кротков. В результате осколочных повреждений вновь вышел из строя БКА-26. Погибли его энергичный командир лейтенант C.Л. Леонов и еще 3 человека команды, 5 человек получили ранения. Взорвалось 5 стеллажей армейского боезапаса на берегу, сгорела бензоцистерна, со страшной силой рванул склад с глубинными бомбами. Для тушения пожара прагматично использовали роту пленных румын. Пристань № 1 была серьезно повреждена, но отремонтирована к 14 ноября, а пристань № 3 разрушена и не восстанавливалась.

Холостяков подготовил очередной (как оказалось, последний) выход к Эльтигену в «классическом» варианте, то есть тихоходные «транспорты» в охранении боевых катеров. Транспортный отряд Глухова должен был доставить на 5 паромах (4 из металлических спаренных понтонов и 1 деревянный, конструкции Пекшуева) пять 76-мм пушек, 20–25 тонн боеприпасов и 10–15 тонн продовольствия. В роли буксировщиков выступали катера-тральщики. Кроме того, планировалось прибуксировать два малых деревянных плота (бона) с техническим лесом для постройки причала. Почти все буксировщики сами были загружены. В качестве высадочного средства им придавался ДБ-1. Плановый состав сил из-за неготовности катеров постепенно уменьшался в течение дня.

Вечером 10 ноябряк Эльтигену вышли:

• ударный отряд Жидко (СКА-098, ТКА-114 и АКА-96);

• транспортный отряд Глухова (СКА-0102, шхуна ЧФ МШ-27 с паромом № 1, КАТЩ-606 с паромом № 2, КАТЩ-572 с паромом № 4, КАТЩ-562 с паромом № 6, КАТЩ-525 с паромом Пекшуева, КАТЩ-081 с плотом). На паромы были погружены две 122-мм гаубицы, три 76-мм дивизионных пушки, боеприпасы и продовольствие.

Отдельно вышел ДБ-1, а после полуночи — БКА-304 и БКА-306. В дозоре у таманского берега остались СКА БК-017 и МКМ-067.

Выход, как обычно, планировалось обеспечить авиацией и артиллерией. Но из-за плохих метеоусловий в воздух поднялся лишь один МБР на разведку погоды. В девять часов вечера Глухов приказал «корабли к бою изготовить». В боевом донесении командира СКА-0102 лейтенанта Маркова приводятся слова Глухова при постановке задачи: «Довести караван… к месту высадки. Чего бы это ни стоило, задание должны выполнить, хотя бы для этого пришлось отдать жизнь» [77] . Наступавшая ночь показала, что это не просто громкая фраза. Ситуация со снабжением десанта становилась критической, и командир отряда отнесся к поставленной задаче с крайней решимостью.

Немцы из радиоперехватов уже знали, что на плацдарм почти не поступают грузы. 10 ноября части немецкого флота в Керченском проливе подбодрил лично гросс-адмирал Дёниц. Он прислал телеграмму с благодарностью начальнику морской обороны Кавказа Граттенауэру и личному составу 3-й флотилии раумботов, 1-й флотилии ТКА, 1-й и 3-й десантных флотилий. Гросс-адмирал особо выделил 3-ю флотилию раумботов. Телеграмма завершалась словами: «Борьба должна продолжаться жестко и решительно». Кизерицки для блокады Эльтигена отправил «боевую группу» из 5 раумботов, их должны были поддерживать 3 ТКА (из них два с 40-мм «бофорсами»).

Важным новшеством было прямое подчинение торпедных катеров командиру 3-й флотилии раумботов Класману, что должно было упростить взаимодействие. Часть экипажей БДБ получила день отдыха. Только 6 барж высылались в дозоры у Керчи и Камыш-Буруна да F446 вторично получила приказ выставить минное заграждение «К-18» между мысом Тузла и Эльтигеном (30 якорных мин FMC в одну линию).

Около 8 часов вечера раумботы заняли свою дозорную полосу перед Эльтигеном. В 23:17 командир отряда шнельботов на S51 подошел в район плацдарма для увязки взаимодействия с Класманом. В этот момент в свете прожекторов были обнаружены два сторожевых и несколько десантных катеров. Было решено провести «экспериментальную» торпедную атаку. Глубина моря здесь составляла всего 7,5 метра, и результат представлялся сомнительным. В 23:35 S51 произвел двухторпедный залп. Одна торпеда отклонилась, а вторая якобы потопила один катер. В это время ни одного нашего катера у плацдарма еще не было. Скорее всего, были атакованы остовы катеров, выброшенных на берег в предыдущие ночи.

В 23:53 Жидко, двигаясь к Эльтигену, выслал вперед на разведку АКА-96. Тот через полчаса вернулся с затопленной кормой, с одним раненым на борту, один мотор вышел из строя. Командир доложил о бое с 5 «ТКА», в ходе которого наш катер получил 4 попадания «45-мм» снарядов (видимо, 37-мм). В действительности, помимо 5 раумботов, его два раза атаковал торпедами вдохновленный своим предыдущим «успехом» S51. По наблюдению немцев, обе торпеды сначала шли хорошо, но затем отклонялись от курса — видимо, из-за касания дна. АКА-96 больше не мог держаться в море и ушел в Кротков. Так наши немногочисленные силы лишились в самом начале событий одного из катеров.

Тем временем Глухов привел свой отряд в район Эльтигена. В полночь он обошел на катере конвой и приказал: «Всем катерам-тральщикам оружие держать в боеготовности. При встрече с ТКА противника вести бой и продолжать движение к месту высадки». Вскоре к Глухову подошел Жидко с докладом об обстановке. Тот со словами «почему возвращаетесь назад» отправил Жидко к Эльтигену и сам пошел за ним, чтобы отогнать немцев от района высадки.

Далее с половины первого ночи последовала серия коротких боев, в ходе которых Глухов на своем катере пытался при явном неравенстве сил снять блокаду. Вероятно, командир отряда не случайно выбрал именно СКА-0102. Этот катер имел самое мощное вооружение среди охотников. В дополнение к стандартной паре 45-мм пушек и двум ДШК он вместо «эрликона» получил 25-мм автомат 72-К. К сожалению, не было установлено кранцев для 25-мм выстрелов, поэтому они страдали от влаги. Боезапас сушили в машинном отделении, но все равно он давал большое количество осечек.