Его сольное выступление оказалось прервано, поскольку внимание аудитории, то есть мое, было перенесено на другой предмет. На площадь в сопровождении десятка невзрачных сереньких солдат выехали три герольда в королевских цветах, что обещало быть очень серьезным. Выехав в центр площади на помост объявлений, двое протрубили в круглые рожки, похожие на охотничьи, но обладающие очень поганым звуком, который было невозможно спутать ни с каким другим, а третий вышел на середину, развернул свиток и начал читать. Помост был установлен так, чтобы объявления, произносимые с него, было слышно в любой части рынка. Вот и теперь, тяжелые слова падали в толпу как камни в озерную гладь, вызывая круги, повторяющиеся, уходящие от центра к краям, пересекающиеся с другими такими же кругами:

В ночь, на восьмое славослова, была проведена попытка дворцового переворота гвардейским частями, расквартированными в нашем славном городе...

...некоторые Лорды-хранители, подкупленные Темными силами, захватили Королевскую чету с требованием об отречении...

...благодаря мужеству Его Величества, подлым предателям был дан достойный отпор...

...в беспорядках потеряны Королевские регалии...

...похищен Светоч Империи...

...венценосные братья осудили подобный инцидент и направили предложения о помощи...

...весь народ с болью в сердце наблюдает за событиями происходящими в столице...

После прочтения, главный из этих ходячих почтовых голубей свернул свиток, отступил полшага назад, дождался пока двое клевретов протрубят в свои шайтан-дудки, и отправились куда то еще.

Я повернулся к профессору, чтобы он мне растолковал более подробно о том, что я сейчас услышал и застыл. Клянусь! Я никогда более не видел такого пораженного лица. Удивление, неверие, страх, ужас, восхищение, жадное любопытство - казалось нет чувства, которое не нашло отображение на его физиономии. Заметив мою попытку заговорить, он поднял руку предупреждая мою речь:

– Мой друг, - сказал он торопливо, - мне требуется бежать. Прошу меня извинить.

И он исчез так ловко, словно гоблин на болоте или кошки на помойке.

2

– Нас это не коснется, - думал я.
– мне же пока можно заняться серией испытаний, на которые у меня вечно не хватало времени. Минимум денег у меня есть, времени свободного тоже навалом, пока в стране такое твориться, необходимо немного адаптироваться, так что пока из дома ни ногой. Пусть они дерутся - меня это не касается, я честный бомж-негоциант. Разумеется я предполагал, что любое столь масштабное потрясение устоев общества, будет сопровождаться некими катаклизмами. Но прежде всего надо было узнать подробности в первую очередь я ломанулся к бабуле, вот уж кто знал все городские сплетни и со вкусом их пересказывал. Заскочив к Пабло, я купил небольшой кувшин вина, чтобы прийти не с пустыми руками (ну о качестве вина можно сделать вывод по тому, что кувшин стоил намного дороже его содержимого). Пробираясь по улицам, я пока не увидел ничего интересного, разве что потише стало, те кто знал охотно делились новостями с несведущими.

Дойдя до порта я остановился, такое я видел впервые, множество речных барок, пришвартованных практически у всех причалов, куда только падал взгляд. Везде одни солдаты, причем не паркетные шаркуны, а такие обычные пехотные части. До бабули я так и не добрался, в принципе и так было ясно все, либо выгружаются войска верные Королю, либо это подтянулись силы заговорщиков - все пока равновероятно. Какое то нехорошее чувство подсказывало мне что: а - мня это коснется обязательно; б - добром это не кончится. Уже на съезде, где в речной порт выруливают тяжелые большие повозки запряженные несколькими тяжеловозами, я наткнулся на небольшую толпу, которая разрасталась прямо на глазах. Я сам остановился послушать, буквально на пару минут, и остался. Неизвестно откуда появились возмутители спокойствия:

Ни капельки ни странно, что первыми на такие вопли откликнулись такие районы как наш. Это вполне закономерно, подвигнуть средний класс на борьбу практически невозможно, они не приобретут ничего сверх того, что имеют, за исключением отдельных личностей, но и мешать они не будут, опять по той же самой причине. Те кто организовывал заговор, они вынуждены опираться на верные им войска и людей, но когда их слишком мало - милое дело поднять бедноту, которая выплеснет себя на улицы и устроит беспорядки. В таком бардаке гораздо легче проворачивать свои планы, потому что законная власть вынуждена отвлекаться еще и на подавление бунта.

До своих я так и не дошел, на съезде в порт, предназначенный для ломовых лошадей и грузов, прибывающих со стороны Красногорья, столпились несколько человек. Наверняка толпа люди собрались здесь наподобие меня, увидели народ и остановились посмотреть, что происходит. На остановленную телегу, везущую бочки в сторону реки, взобрался тип в потрепанной онашеской одежде, с красным носом и красным же шарфом на шее. Правильно, а кого еще приглашать на такое дело как не священнослужителя? Что проповедь читать, что здесь выступать. Вид у него был пропитой и вдохновленный. Вцепившись в веревки, стягивающие груз, он заорал:

– Честные люди!
– начал он свою речь.
– Я обращаюсь именно к вам! Да, да, к вам! Посмотрите как вы живете!? Вы видите, что королевская власть ни делает ничего, чтобы хоть немного улучшить ваше положение...

Простые короткие фразы, рубленая речь, хороший голос, понятные лозунги - все, что нужно уличному оратору, чтобы завести толпу. А если же еще и подогреть спиртным... я поймал себя на том, что одобрительно киваю в некоторых местах, а в руках у меня посудина с дешевым крепленым вином, чуть подкисшим, но не потерявшим из-за этого своей привлекательности. А говорил он много и правильно.