Она опять начала багроветь. На её щеке от напряжения из-под серебрящихся нитей выступили крохотные капельки крови.

— Остынь, — осадил её Гоум. — Я спрашиваю не из праздного любопытства. Если ему удалось это сделать, то ваши микромашины могли вступить во взаимодействие, а это осложнит лечение.

— Хватит нас расспрашивать, — вмешался в разговор Онжилай, которого раздражала, но не смущала развитая хозяином оазиса тема. — У меня ничего не вышло.

— Вот это уже лучше, — позволил себе улыбнуться Гоум. — Хоть одна приятная новость из вороха пакостей, что вы приволокли ко мне. Ну, а чем страдает наш молчун? — обратился он к третьему члену маленького отряда, который с видом полного безразличия уселся прямо на дорожку рядом с Сервом и проявлял во время разговора не больше эмоций, чем тот каменный поребрик, о который он оперся локтем.

— Отсутствием мозгов, — зло хохотнул Онжилай. — Мне кажется, я не слышал от него внятной речи с тех самых пор, как он сунул свои руки в улей микромашин. Они, наверное, свили себе новое гнездо в твоей башке, да, Даккар?

Изменённый не ответил, продолжая сидеть с безразличным видом.

Онжилай хмуро посмотрел на Гоума.

— Ты ничего не сказал относительно моего глаза, — напомнил он.

— И не скажу. Сначала мне надо вас обработать, вымыть, осмотреть, а уж потом станет ясно, что я могу сделать.

— Но ты же сказал ей…

Гоум жестом прервал протест Онжилая. Он уже понял, что троих путников, кем бы они ни являлись в иной жизни, привела сюда крайняя нужда и никто из них не станет создавать серьёзных проблем. По крайней мере, до той поры, пока они не получат желаемую помощь.

— С Беат мне всё ясно. Я уже имел дело с подобными плевками и знаю, как с этим бороться. А вот ты и твой друг Даккар вызываете у меня серьёзные сомнения. Боюсь, что я не сталкивался с такого рода изменениями. Остаётся надеяться на милость создателя, который не произвёл на свет ни одной бесполезной микромашины.

Выслушав его, Онжилай насупился.

— Чем же может быть полезна эта дрянь?

— Пока не знаю, — пожал плечами Гоум. — Но опыт подсказывает, что ни один модуль на Новом Селене не существует просто так. У каждого есть своя неповторимая функция, разгадать которую — удача для любого исследователя. Мы потеряли слишком много знаний в период тёмных тысячелетий, потому и ходим сейчас вот так, — он выразительно указал на Беат, которую снова скрутило, изменив до неузнаваемости и черты лица, и саму фигуру, превратив человека во что-то непотребное, скрюченное, готовое подохнуть прямо на твоих глазах…

— Твои предварительные условия я принял, — добавил Гоум, обращаясь к одноглазому. — Девушку я возьмусь вылечить бесплатно, а вот что делать с твоим другом? Ты согласен нести расходы на его обследование?

Онжилай покосился на Даккара, который безразлично продолжал смотреть в одну точку.

— Когда-то он был моим компаньоном, — наконец вздохнул одноглазый. — Ладно, пусть Селен смилуется над ним. Я оплачу его лечение.

— Отлично, — подытожил результат переговоров Гоум, не скрывая своего облегчения от того, что ситуация разрешилась без особых проблем. — Ты знаешь мои правила, Онжилай. На территории оазиса командую я. Кто не желает подчиняться моим указаниям, может проваливать немедленно. — Он повернулся к Беат и смотрел на неё, пока не дождался утвердительного кивка. — Тогда прошу всех следовать за мной, но прежде я бы хотел представить вам своего помощника. — Гоум обернулся к зарослям металлизированного кустарника и позвал: — Кайл, выходи.

Пока юноша выбирался из сплетения ветвей, цепляясь за них вверенным ему громоздким оружием, Онжилай, напрягшийся было от такого оборота событий, вдруг расхохотался:

— Вот, значит, как? Держал всё это время нас на мушке, старый пройдоха?

Гоум пожал плечами.

— Мир жесток. Разве ты не проявил бы подобной предусмотрительности на моём месте?

Онжилая, видимо, охватил приступ весёлой откровенности. Он криво усмехнулся и вдруг заявил, глядя на выбирающегося из кустов Кайла:

— На твоём месте, Гоум, я бы перестрелял подобную компанию, движущуюся в моём направлении, ещё вон там… — Он указал на одинокий валун, отбрасывающий короткую чёрную тень метрах в пятистах от оазиса.

— Спасибо за откровенность, — в свою очередь, усмехнулся Гоум. — Это не в моём стиле, ты же знаешь.

— Потому и пришёл, что знаю, — оборвав смех, ответил одноглазый и тут же переспросил, внимательно глядя на Кайла: — С каких это пор ты начал пригревать у себя людей?

В его голосе не было злобы или ненависти — в нём ясно прозвучала глухая реальная угроза.

— Он не человек, — спокойно ответил ему Гоум. — Такой же Изменённый, как я и ты. Покажи ему, Кайл, — потребовал хозяин, заметив, что губы Онжилая дрогнули, кривясь в недоверчивой, не предвещающей ничего доброго усмешке.

Щёки Кайла вспыхнули румянцем точно так, как это несколько минут назад случилось с Беат.

С какой это радости я должен оголяться перед одноглазым уродом? — говорили его глаза, выцветшие от внезапной вспышки бесконтрольного, ничем не оправданного и не свойственного юноше гнева.