Василий внимательно рассмотрел себя в зеркале и остался доволен результатом.

– Старайся помнить о том, что ты женщина, когда пойдешь, сразу немного грузности уберется, – посоветовала я.

– Значит, так, – взял быка за рога главнокомандующий. – Сейчас выходишь и идешь прямиком к тому здоровому отелю, который мы наметили, как он там называется? Я через десять минут следом. Поселишься, звони. Скажешь, какой у тебя номер. Платок пока не снимай. Все поняла?

– Да.

– Тогда вперед.

Глубоко вздохнув, я вышла из туалета. Признаюсь честно, поджилки тряслись, глаза за темными стеклами тревожно бегали по лицам прохожих. Мне всюду мерещились преследователи.

Усилием воли я расправила плечи и двинулась к отелю. Впервые я ощущала свое одиночество. Привычка чувствовать рядом крепкое мужское плечо постепенно и незаметно пропитала меня до мозга костей. Очень неудачный поворот событий для одинокой, незамужней женщины вроде меня.

Я научилась чудно справляться в одиночку с любыми житейскими проблемами, начиная с пресловутого гвоздя и заканчивая добычей хлеба насущного.

Эти думы несколько отвлекли меня от нараставшей паники.

В отеле все прошло без сучка без задоринки, я ощущала себя заядлой путешественницей.

Войдя в свой номер, закрыла на ключ дверь и подошла к окну. Представляя себя профессором Плейшнером, осторожно, чтобы ни провалить явку, выглянула из-за занавески наружу. По площади безмятежно гуляли туристы. Ни одной подозрительной личности с биноклем в руках, изучающей окна нашего убежища, я не увидела. Немножко успокоившись, позвонила Василию.

– Это я. Ну, как ты?

– Все нормально. Только что вошел в номер. У меня шестьсот десять, а у тебя?

– Пятьсот сорок девятый.

– То, что разные этажи, даже неплохо. Хотя по утрам тебе придется ходить меня гримировать.

– Есть очень хочется, – пожаловалась я. – Уже почти сутки без еды.

– У самого под ложечкой сосет.

– Может, сходим вниз в ресторан? Ты сам по себе, я сама по себе. Только давай сядем так, чтобы видеть друг друга, а то я немного нервничаю.

– Думаешь, мне можно поесть, ничего не сотрется?

– Да, нет, только салфеткой сильно не три.

– Хорошо. Первым пойду я. Выхожу через пять минут. Ты через пятнадцать. Деньги есть?

– Есть.

– Отлично. Запомни, тот ресторан, что на первом этаже, справа от лифта.

– Не волнуйся, не заблужусь.

Из номера я вышла не через пятнадцать, а через двадцать пять минут. Такая нечеловеческая скорость объяснялась тем, что мой рыжий ежик не требовал особого ухода. Вынув свои обновки, я с удовольствием облачилась в длинное, черное узкое платье без рукавов, с вырезом лодочкой, расшитое блестками. Добавила пару массивных браслетов, яркий лиловый шарф, маленькую сумочку. Макияж соответствовал.

Ощущая себя королевой вечера, я вплыла в зал.

Ползунов сидел лицом ко входу. Со стороны казалось, что мадам с минуты на минуту хватит удар. Даже толстый слой грима не мог скрыть багровый оттенок его физиономии.

При виде меня ему явно полегчало, но теперь он буравил меня злобным взглядом, желая передать телепатически все, что он обо мне думает.

Я выбрала столик посимпатичнее. На столиках ресторана стояли светильники с матовыми кремовыми абажурами на изящных ножках из дутого стекла, создававшие атмосферу уюта и интимности. В зале было довольно людно и оживленно, сразу чувствовалась близость темпераментной Италии.

Присутствующие в зале мужчины явно не остались равнодушными к моему появлению. Во всяком случае, та их часть, в ком чувствовались итальянские корни.

Не спеша изучив меню, я заказала ризотто, вино на усмотрение официанта и таррони, десерт из каштанов.

Злобные посылы Василия Никаноровича я демонстративно игнорировала. В конце концов, имеет право женщина привести себя в порядок. Пять раз был женат, и никакого понимания.

Тем временем компания за соседним столиком изо всех сил старалась привлечь мое внимание. Три итальянских мачо лет пятидесяти-сорока, изощрялись в комплиментах (во всяком случае, я так думаю), гримасничали и поднимали в мою честь бокалы с присущим этой нации темпераментом.

Я, чтобы поддержать образ одинокой, скучающей дамы, слегка пококетничала с ними, отчего они тут же чуть не пересели за мой столик. Хорошо, что мы не в России и это не жители Кавказских республик, подумала я. Тех бы ничто не удержало.

Немного охладив пыл своих воздыхателей, я краем глаза глянула на злобного цербера.

Ему явно кусок в горло не лез. Было заметно, насколько он сожалеет о нашей конспирации. Сидел бы сейчас со мной за одним столиком и отпугивал поклонников.

Все-таки мужчины ужасные собственники.