Этот личный опыт, наверное, впоследствии сыграл свою роль в его отношении к монархии. Главным фактором, однако, является то, что Гитлер, придя к власти, освободился от всякого политического и социального балласта. Он изменился с головы до ног и нацепил заготовленную маску – маску народного трибуна. В свой первый визит в Вену он выразил сожаление, что у Муссолини не хватило мужества свергнуть Савойский дом. Коронованные особы, сказал Гитлер, всячески ограничивают его режим и способствуют медленной гибели фашизма.

Во время кризиса в британской королевской семье Гитлер безоговорочно принял сторону принца Уэльского, упрекая его только за бездеятельность. Ведь его поддерживает сочувствующий рабочий класс, а при такой поддержке он легко может заставить правительство и королевский дом «внять голосу разума». Однако немецкой прессе Гитлер строго запретил вмешиваться в дела королевского дома Британии. С характерным для него экстремизмом он даже запретил все новые публикации. Начав заниматься перевооружением Германии, он хотел сохранить или даже завоевать симпатии британского правительства.

Неприязнь Гитлера к коронованным особам усилилась во время политических событий, предшествовавших Балканской кампании, и превратилась в стойкую ненависть, когда Италия предала его дело. Искреннее расположение он испытывал только к царю Болгарии Борису. Царь Борис умер вскоре после возвращения из ставки Гитлера, и поговаривали, будто тот его отравил. Учитывая гармонию, которую я наблюдал между этими двоими людьми во время последнего визита, а также многочисленные сердечные и дружеские замечания Гитлера в адрес царя после его отъезда, эти разговоры абсурдны. Напротив, Гитлер был очень подавлен известием о смерти Бориса. Фактически он обвинял «царицу и ее дворцовую клику» в политическом убийстве.

Атмосфера среднего класса в Берлине всегда вызывала у Гитлера неприязнь. Полностью в своей тарелке он чувствовал себя только в Мюнхене. Живя в Берлине, за все время пребывания у власти он ни разу не появился ни в ресторанах, ни в казино. Исключение составляли лишь театры и концертные залы. В 1933 году он несколько раз заходил выпить чаю в гостиной отеля «Кайзерхоф», но после чьего-то сомнительного рассказа, будто после его ухода кресла, в которых он сидел, за деньги сдавались каким-то старым девам, он перестал ходить туда. Его частная жизнь в столице почти целиком протекала в доме Геббельсов, в кругу их семьи. Гитлер был свидетелем на свадьбе Геббельса. В 1932 году он фактически ежедневно бывал у Геббельсов в доме на площади, позже известной как Адольф-Гитлер-плац, или в их летнем коттедже в Капуте. Позже он ездил с ними в Кладов и Шаненвердер. Одним из видов отдыха, разрешенных себе Гитлером, были прогулки по озеру Ванзее на небольшой моторной яхте Геббельса.

Геббельс ввел Гитлера в театральные и кинематографические круги Берлина. Люди этого круга часто приглашались Гитлером на вечерние кинопросмотры или на чашку чая у камина. Светская жизнь Гитлера в Берлине ограничивалась несколькими обязательными визитами к Герингу в Каринхолл, а позже более частыми встречами с доктором Леем.

Квартира Гитлера в Берлине находилась в доме номер 71 на Вильгельмштрассе, на первом и втором этажах старой имперской канцелярии. Во время ремонта президентского дворца там некоторое время жил Гинденбург. Когда Гитлер переехал в эту квартиру, Гинденбург предупредил его, чтобы он «ступал осторожно»: за многие годы лестница очень расшаталась, а полы начали проваливаться. Гитлер обычно приходил в негодование от того факта, что прусские короли селили своих премьер-министров, а позже канцлеров в бывших королевских конюшнях. Сам он быстро распорядился перестроить квартиру Бисмарка без всякого уважения к ее историческому прошлому. С помощью мюнхенских художников по интерьеру он заново обставил ее в строгом классическом стиле и интересной цветовой гамме. Эскизы новой мебели Гитлер сделал сам. После завершения работ приемная и кабинет в цокольном этаже были преобразованы в просторный кинозал. В задней части здания была построена большая стеклянная веранда с примыкающей к ней огромной, величественной столовой для государственных приемов с мощными колоннами из красного мрамора. В саду канцелярии Гитлер безжалостно распорядился срубить вековые дубы и уничтожить галечные площадки, которые так любил Бисмарк. Деревья пришли в негодность, но многим было жаль видеть их уничтожение. На их месте Гитлер разбил фонтан, а посередине лужайки вырыл пруд. Ему нравилось кормить белок, прибегавших из близлежащего Тиргартена и доверчиво приближавшихся к самой двери квартиры. Никакое провидение и шестое чувство не предвещали ему в те многообещающие мирные годы, что всего через несколько лет он сам найдет могилу среди корней этих исторических деревьев, корней, развороченных бомбами.

Личная квартира Гитлера, состоявшая из кабинета, библиотеки, спальни и комнаты для гостей, примыкала к историческому залу, где проводился Берлинский конгресс. Во время войны, когда его штаб находился в Берлине, он в полдень, как только просыпался, отправлялся в этот зал, где на столе уже были разложены карты, а генералы ждали его для обсуждения ситуации. В этом зале зимой 1939/40 года сформировались его первые планы относительно кампании во Франции. По всей вероятности, здесь же – ведь именно здесь он разрабатывал свою стратегию – в его голове родились идеи Норвежской, Балканской кампаний и злополучной русской авантюры. Сегодня кажется судьбоносным знаком, что первые бомбы, упавшие на канцелярию в 1944 году, упали именно на эту историческую комнату и полностью стерли ее с лица земли.

Переехав в 1933 году на Вильгельмштрассе, Гитлер усердно и пунктуально приступил к выполнению своих непривычных обязанностей. Пока Гинденбург был фактически его соседом – между их офисами располагалось только министерство иностранных дел, – Гитлер появлялся у него каждое утро в десять часов. Он регулярно, хотя и неохотно, проводил совещания кабинета; в то время он еще не имел большинства в кабинете, и ему приходилось идти на компромиссы, хоть это и приводило его в ярость. По этой причине он позже все реже и реже созывал совещания кабинета, а после 1937 года не провел вообще ни одного. До и во время войны он пренебрежительно называл кабинет «клубом пораженцев». В первые дни своего правления он также посещал заседания рейхсрата и произносил там речи. Но когда представитель Пруссии согрешил, позволив себе возразить Гитлеру, тот больше никогда не созывал рейхсрат. В рейхстаге он вступил в ожесточенную словесную битву с депутатами от различных партий и до того застращал их, что они приняли закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий, давший его администрации право проводить законы [31] . Теперь рейхстаг ему был не нужен. Новый рейхстаг, который он все же приказал избрать, был всего лишь фарсом: Гитлер лично составил список кандидатов. Впредь рейхстаг становился всего лишь кафедрой для его заявлений в области внутренней и внешней политики.

Он созывал в канцелярии совещания лидеров промышленности, на которых они должны были излагать свою точку зрения по тому или иному вопросу. Впоследствии он вспоминал, как забавлялся, когда каждый из этих так называемых «капитанов промышленности» рекомендовал что-то свое, обычно противоположное тому, что предложил предыдущий оратор, как единственно правильное экономическое решение. В этой перепалке, говорил он, ему было легче протолкнуть собственную идею или авторитарную концепцию, а затем уволить инакомыслящих.