– У меня есть свое место в иерархии. Это означает, что доклады моего департамента идут к вышестоящему лицу; за то, чтобы они доходили до фюрера, отвечает соответствующий человек. Как могу я сам, всегда выступавший за дисциплину и против самовольных поступков, пойти против дисциплины и предпринять самовольные действия?

Олендорф – настоящий пруссак; безусловно, он не такой человек, чтобы действовать по своей инициативе.

Гут-Харцвальде

18 июня 1944 года

После своих разговоров с Олендорфом я спросил одного из своих ближайших коллег, как получилось, что столько высокопоставленных людей сотрудничают с СД – потому что мне рассказывали именно это.

Он ответил мне, что основы СД заложил Гейдрих в 1933 году. Гейдрих обладал особым даром убеждать выдающихся людей содействовать ему в организации разведывательной службы. Он развивал идею создания разведки перед десятью или двадцатью подобными людьми, указывая на то, что помимо большевистской разведывательной системы, от которой следует отказаться по идеологическим соображениям, в Европе возможны два типа разведслужбы. Во-первых, это французская система, называющаяся по имени Фуше, который пользовался политическими шпионами и платными агентами. Во-вторых, британская секретная служба. Каждый приличный англичанин готов помогать секретной службе, рассматривая это как свой очевидный долг, не требующий каких-то особых обязательств. Британская сила в реальности основывается на секретной службе, потому что тот, кто лучше всего информирован, получает большое преимущество над другими. Это верно и в отношении экономической конкуренции, и в политической области – а в Англии это во многом одно и то же. Возможно, именно поэтому англичане имеют такой талант к разведывательной работе и разбираются в ее требованиях. СС выбрали в качестве своего идеала английское представление о разведке как о благородном деле. Гиммлер знал, что настроит против себя общественное мнение, так как немцы не любят никакой разведслужбы, считая ее организацией осведомителей. Гейдрих считал, что его долг – преодолеть этот предрассудок, и попросил у Гиммлера помощи.

– И он преуспел? – спросил я.

– Более чем преуспел, – ответили мне. – Гейдриху удалось устранить психологические затруднения, стоявшие перед разведкой, и та стала рассматриваться как почетная работа. Пример Англии оказался особенно эффективным, так как все уважают силу британской секретной службы. Всегда важно иметь идеал.

В принципе не так уж трудно навязать людям свой образ мышления, если проникнуть в их менталитет. Похоже, Гиммлер был специалистом в этом искусстве. Достаточно подловить их, а затем по закону инерции они пойдут именно туда, куда ты хочешь.

Харцвальде

5 сентября 1944 года

Сегодня утром по радио передали, что Финляндия обратилась к русским с просьбой о немедленном перемирии и разорвала дипломатические отношения с Германией. Я предвидел такой исход.

Днем я отправился в Мольхоу встретиться с Кивимяки. Мольхоу находится около Альтруппина в округе Руппин, в 15 милях от Харцвальде. Вследствие бомбардировок финское посольство эвакуировалось туда из Берлина.

Посол, Кивимяки, встретил меня словами:

– Я рад, что вы приехали. Отныне я интернирован в Германии и мне запрещено уезжать отсюда. А как обстоят дела у вас?

– У меня все в порядке. Желудочные колики Гиммлера – достаточная гарантия того, что ничего не случится ни со мной, ни с моей семьей. Сейчас Гиммлер очень болен, и я уверен, что в самые ближайшие дни он пришлет за мной.

Вернувшись домой, я узнал, что вызов из штаб-квартиры уже меня ждет. Мне предписывалось приехать к Гиммлеру 8 сентября.

Хохвальд

8 сентября 1944 года

Я приехал сюда в спальном вагоне в десять утра и был немедленно вызван к Гиммлеру. Он лежал в постели и страдал от сильных болей. На столике рядом с кроватью лежал Коран. Гиммлер встретил меня такими словами:

– Вы, финны, – отличные друзья, нечего сказать! Вы просто кучка предателей. Хотелось бы мне знать, что Маннергейм и Рюти предложили англичанам и русским за такое вероломство. Должно быть, они заплатили высокую цену за свою будущую безопасность. Однако финский народ брошен на произвол беспощадных русских.

Он сожалел, что не поспешил устранить этих господ и сделать Финляндию германской страной, что произошло в Норвегии при Квислинге – человеке, действительно достойном уважения. Когда год назад Маннергейм вывел финский батальон из состава ваффен-СС, сложился подходящий момент для того, чтобы принять меры и уничтожить все финское правительство.

Я ничего не отвечал, позволяя Гиммлеру высказаться. Он пришел в такое возбуждение, что его желудочные боли усилились.

– Почему вы сидите с таким безразличным видом? Вы должны мне помочь – я больше не в силах терпеть эту боль!

Я приступил к лечению, и мне удалось облегчить его страдания. Тогда тон Гиммлера стал более дружелюбным, и он спросил меня, хорошо ли я доехал и как поживает моя семья. Затем он сказал:

– Теперь, когда Финляндия откололась, вы оказались на стороне союзников и стали врагом Германии.

Я засмеялся и сказал:

– Господин Гиммлер, дела должны поспевать за мыслями, а не наоборот. Если бы мы соблюдали букву закона, я не смог бы провести этот сеанс лечения.

Тогда Гиммлер тоже засмеялся: