— Да, — сказал я.

— Боже мой! — воскликнул мистер Чиллип. — Но, несомненно, вы сильно изменились с тех пор, сэр!

— Вероятно, — согласился я.

— Ну, хорошо, сэр. Надеюсь, вы извините меня, что я вынужден спросить у вас ваше имя.

Узнав мое имя, он был так растроган, что даже пожал мне руку, а это было для него невероятным подвигом, так как обычно он едва протягивал кончики пальцев и даже избегал, чтобы кто-либо как следует пожал их. Впрочем, он тотчас же засунул свою руку в карман, как только ему удалось освободить ее, и, повидимому, чувствовал облегчение от того, что вернул ее невредимой.

— Боже мой! — промолвил мистер Чиллип, разглядывая меня, склонив голову набок. — Вы, значит, мистер Копперфильд? А знаете, сэр, мне кажется, я узнал бы вас, если бы только осмелился попристальнее вглядеться, вы очень похожи на вашего бедного батюшку.

— Я никогда не имел счастья видеть своего отца, — заметил я.

— Совершенно верно, сэр, — подтвердил мистер Чиллип, — и что было печально во всех отношениях. До наших краев, сэр, докатилась молва о вашей славе. Вы, наверное чувствуете вот здесь (он дотронулся указательным пальцем до своего лба) очень сильное возбуждение? Должно быть, это очень утомительное занятие, сэр? — неожиданно прибавил он.

— Где же вы теперь живете? — спросил я, усаживаясь подле него.

— В нескольких милях от Бори-Сен-Эдмунс, сэр. Миссис Чиллип получила по наследству от отца небольшое именьице в этой местности, а я купил там врачебную практику, и вы, наверно, сэр, будете рады слышать, что я преуспеваю. Моя дочь становится совсем большой девочкой, сэр, и ее мать должна была на последней неделе распустить две складки на ее платьицах. Вот так летит время, сэр!

При этом он поднес пустой стакан к губам. Я предложил наполнить его и выпить со мной за компанию.

— Хорошо, сэр, — ответил он своим тихим голосом. Правда, я не привык пить столько, но не могу отказать себе в удовольствии побеседовать с вами. Боже мой, кажется, еще вчера я имел честь лечить вас от кори! И вы прекрасно справились с ней, сэр!

Я поблагодарил за эту похвалу и заказал глинтвейн.

— Совершенно необычайное для меня легкомыслие, заметил мистер Чиллип, помешивая глинтвейн, — но я не могу противостоять при таком чрезвычайном случае… У вас нет семьи, сэр?

Я покачал отрицательно головой.

— Я слышал, сэр, вы понесли недавно тяжелую утрату, — продолжал мистер Чиллип, — мне сообщила об этом сестра вашего отчима. Очень решительный характер, сэр, не правда ли?

— Да, — ответил я, — довольно-таки решительный. А где вы видели ее, мистер Чиллип?

— Разве вам не известно, сэр, что ваш отчим снова мой сосед?

— Нет, не знал этого.

— Да, да, сэр! Он женился на одной молодой леди из наших мест с очень неплохим именьицем. Бедная женщина!.. Но все-таки, сэр, как ваша голова? Не очень ли утомительно для нее? — спросил мистер Чиллип, с восхищением глядя на меня.

Я снова замял этот вопрос и вернулся к Мордстонам.

— О том, что он снова женился, я был осведомлен, — сказал я. — А вы лечите у них?

— Не всегда. Меня только иногда приглашают. Уж очень решительные люди мистер Мордстон и его сестрица.

Мой выразительный взгляд, а также выпитое вино заставили его затрясти головой и воскликнуть:

— Боже мой! Вспоминаются старые времена, мистер Копперфильд!

— Что же, брат с сестрой остались верны себе и поныне? — спросил я.

— Видите ли, сэр, — отвечал мистер Чиллип, — врач, лечащий в семейных домах, должен не иметь ни глаз, ни ушей для всего, что не касается его специальности. Все же я должен сказать вам, сэр: у них очень суровые правила как для этой, так и для будущей жизни.

— Ну, будущая жизнь, я полагаю, устроится без их содействия, — ответил я. — А что делают они в этой?

Мистер Чиллип потряс головой, помешал свой глинтвейн и прихлебнул его.

— А она была очаровательной женщиной, — жалобным тоном проговорил он.

— Вы говорите о теперешней миссис Мордстон? — спросил я.

— Да, сэр, она была очаровательной, милейшей женщиной. Миссис Чиллип того мнения, что замужество совершенно надломило ее и она близка к сумасшествию. А женщины, — робко добавил мистер Чиллип, — ведь очень наблюдательны, сэр.

— Я полагаю, они должны были сломить ее, стремясь переделать на свой лад, — сказал я.

— Да, сэр, смею уверить вас, что на первых порах происходили жестокие ссоры, а теперь она превратилась в какую-то тень. Я не колеблясь скажу, пусть это будет между нами, что с тех пор, как сестра явилась на помощь к брату, они вместе довели ее почти до идиотизма.

— Охотно верю этому, — отозвался я.

После этого мистер Чиллип с полчаса пространно рассказывал мне о своих делах.

— А знаете ли, мистер Копперфильд, — вдруг вспомнил он, — мне понадобилось немало времени, чтобы притти в себя от обращения со мной той ужасной женщины в ночь вашего рождения!