— Великолепно, Борис! — радостно воскликнул ардиец — Мои парни постараются не допустить этого. Тогда вы расстреляете его второй ракетой в упор, но защитный экран будет выведен на полную мощность, а они на крейсерах типа «Эскулетейр», чудовищно мощные, ещё в пяти километрах сожгут всё, что угодно.

Через два часа в огромной офицерской кают-компании крейсера «Оливер Кромвель» началась самая обычная пьянка. В пределах этого зала не пили одни только роботы-стюарды. Командир «Нортурида», крейсер-адмирал Лиуран Тарван Колд, уже изрядно выпивший, чуть ли не со слезами на глазах жаловался:

— Самым кошмарным, господа, бы сто пятьдесят шестой пожар на борту этого самовозгорающегося гроба. Мы пригнали его на космоверфь, чтобы устранить повреждения, нанесенные предыдущим пожаром. И что же вы думаете? На этот раз загорелось то, что вообще не имеет права гореть — центр управления всей системой пожаротушения. А ведь это был третий год моего командования этим злосчастным крейсером. Адмирал Танир двенадцать лет назад лично попросил меня стать командиром этого сарая, набитого промасленной ветошью, и я держался из последних сил. Странно, но мне даже жалко, что бедняга «Нортурид» завтра загорится в последний раз. Надеюсь, что он сгорит дотла и никому в голову не придёт его восстанавливать. После его гибели больше ни один боевой корабль, даже космобот, не будет носить такого имени потому, что оно приносит одни несчастья.

Его успокаивали командиры славийских крейсеров:

— Не волнуйся, Лиуран, после того, как «Булава» врежется «Нортуриду» в борт, проломит его и взорвётся, всё, что от него останется, вы сможете отвезти домой в грузовом отсеке любого из ваших крейсеров. Вам же захочется узнать, как изменяется структура металла при термоядерных взрывах такой колоссальной силы. Относительно радиоактивного загрязнения можете не беспокоиться, наши термоядерные боеголовки сверхчистые.

Небрежно махнув рукой, крейсер-адмирал сказал:

— Радиация это пустяки, господа, мы умеем бороться с любым радиоактивным загрязнением. Меня сейчас огорчает только одно, когда бои боевые товарищи будут уничтожать ваш крейсер, я буду на боевом посту линкора «Меганатр» всего лишь зрителем. Поверьте, вот от него точно ничего не останется. На «Меганатре» стоят новые, импульсные плазменные турбопушки, которые стреляют втрое более плотными и горячими сгустками плазмы, которые к тому же ещё и излучают при контакте с силовым полем мощный ЭМ-импульс.

Славийские офицеры с тревогой посмотрели на Игоря Туманова, а тот возмущённо выкрикнул:

— Ну, и чего вы на меня так смотрите? Вас что, не учили отражать ЭМ-атаки противника? Ерунда всё это, парни. Плазма это вам не снаряд массой в три с половиной тысячи тонн, который летит со скоростью сто пятьдесят тысяч километров в час. Но мы и их умудряемся отбивать зонтиком так, что они чуть ли не в обратном направлении летят. Всё это мелочи жизни, парни, лично я в свой крейсер верю точно так же, как и в Чкалова, дай им Бог обоим пятьсот лет жизни.

Кто-то из славийцев громко сказал:

— Игорёк, после модернизации твой крейсер будет служить Славии ещё добрых полторы тысячи лет, а вот нашему Чкалову столько прожить не суждено. Господа офицеры, предлагаю выпить за то, чтобы наш Чкалов прожил ещё пятьсот лет. Пьём стоя, господа офицеры.

Ардийцы сразу поняли, что славийцы хотят выпить за долгие лета своего президента и тоже встали. В то, что Максим Первенцев, которого почему-то называли Чкаловым, как и один из гигантских славийских линкоров, им ещё верилось, а вот в том, что боевые звездолёты способны служить полторы тысячи лет, сомневались. В ардийском военном космофлоте, как и в славийском, женщины несли службу наравне с мужчинами и между ними не было никаких гендерных различий. Точно так дело обстояло и на славийских крейсерах, вот только ардийцев поражало то, что все славийцы были настоящими великанами, а славийки были им под стать. Высокие, стройные, со спортивными фигурами, они явно обладали большой физической силой, но отношение к ним всё же было несколько иным. Как только какая-то славийка вставала, все офицеры также немедленно вставали, даже командующий космофлотом Славии. Стоило только славийке заговорить, как все офицеры моментально замолкали.

Ардийцы нашли на английском крейсере очень много интересного для себя, но более всего были поражены тем, что англичане, оказывается, это совсем другой народ, нежели русские, французы с крейсера «Людовик XIV» — третий, немцы с «Барбароссы» четвёртый, шотландцы с артиллерийского крейсера «Абердин», пятый, белорусы со «Славы» шестой и только ракетно-артиллерийский крейсер «Очаков» можно называть русским, но почти половина членов экипажа на нём были армяне. Их хотя и сидело в кают-компании всего пятьдесят человек, перекричать было просто невозможно, но и они мгновенно умолкали, как только одна из женщин, причём неважно, славийка или ардийка, начинала говорить. Про них со смехом говорили, что они способны заглушить даже колокола громкого боя. Одно можно было сказать смело, славийцы покорили гостеприимством и какой-то своей особой душевностью ардийских космолётчиков, а ещё они были невероятно щедры и каждый ардиец, прилетевший к месту неизбежной гибели двух крейсеров, получил в подарок драгоценное деревце весом от тридцати до сорока килограммов.

На следующий день, ближе к обеду по ардианскому времени, командующий славийским космофлотом, командиры кораблей и старшие офицеры прибыли на борт линкора «Меганатр». В конечном итоге космос-адмирал Танир остановил свой выбор на крейсере «Оливер Кромвель». Его командир, космос-капитан второго ранга Лестер Рочестер вежливо поблагодарил его за оказанную честь и удалился вместе со своими офицерами. Условия стрельбы были таковы, невезучий крейсер «Нортурид» во время ракетной атаки будет маневрировать в сфере радиусом пять миллионов километров, пытаясь сбить тяжелую славийскую ракету «Булава» из всего имеющегося на борту оружия, включая термоядерные антиракеты. Времени для выхода на исходную позицию у «Оливера Кромвеля» было восемнадцать часов и ещё час на поиск цели, лежащей в дрейфе. Славийцев пригласили в кают-компанию, но на этот раз из спиртного на столах было только лёгкое вино. Заночевали они на «Меганатре».