— Борьба с последствиями катастрофы? — осторожно предположил Хоук.

— Да… вероятно, — ответил Патрик. — Две-три сотни кристаллов, собравшись воедино, образуют так называемые «формы выживания», направленные на то, чтобы собирать обломки вселенской катастрофы и консервировать их до появления Логриса, который уже должен решать, что подлежит реанимации или восстановлению, а что проще воссоздать заново.

— Невероятно. — Лицо Хоука выражало странную смесь отчаянной надежды и крайнего потрясения. — Это значит, что мы…

— Вытащив Эллис, мы сможем вернуться к обломкам «Спейсстоуна» и отыскать тела вашего экипажа, капитан Хоук. Есть вероятность, что, разгадав функции кристаллических соединений, мы сможем попытаться вернуть им жизнь… Тем или иным способом.

Прозрачная камера медленно вращалась внутри блестящего круга из хромистой стали.

Сложная гироскопическая подвеска, соединенная с компьютерным терминалом, поворачивала ее с заданной скоростью, чтобы жидкости, постепенно оттаивающие в человеческом теле, начали циркуляцию под действием центробежных сил.

Тело Эллис, заключенное внутри, выглядело ужасно.

Она еще не подавала никаких признаков жизни, да и температура внутри реанимационной камеры только-только поднялась чуть выше отметки ноля градусов по Цельсию.

Схватка со смертью обещала быть долгой.

Кейн, который сидел подле реанимационной установки, выглядел бледным, осунувшимся. На него оказали сильное воздействие события последних суток.

Он смотрел на синеватое тело Эллис, и невольные воспоминания роились в его голове.

Он снова и снова переживал собственные реинкарнации, всю свою долгую затянувшуюся на несколько столетий сознательную жизнь, перебирая в памяти взлеты и падения, ошибки и победы…

Могли он теперь вздохнуть свободно, считать себя человеком?

К сожалению, он сам не мог ответить на данный вопрос.

Ответ на него могли дать только люди и время…

…Тихо прошелестела открывающаяся дверь отсека.

Патрик обернулся.

На пороге стоял Николай. Рядом с ним на стерильном полу сидел ксеноморф.

Лоури подошел к Патрику, сел рядом.

— Как она? — Его взгляд упал на приборы.

— Пока что никак… — ответил Кейн. — Рано еще.

— А мозг?

— Необратимых изменений нет. Я подключил к аппаратуре «терновый венец». В худшем случае мы должны успеть записать ее личность.

Николай кивнул, искоса посмотрел на Патрика и произнес:

— Я хотел тебе сказать…

Он замолчал, оборвав фразу на полуслове.

Как словами выразить это!

Он слишком много думал за прошедшие сутки. Но мысли не шли ни в какое сравнение с тем, что на самом деле творилось в его душе.

Он привык к Патрику за то время, что они провели вместе. Он успел полюбить его, как мог бы, наверное, любить своего отца…

Он не мог думать о нем как о КИМе!..

— Я хотел сказать, что меня не интересует, кем ты был в прошлом, — наконец медленно произнес он. — Ты… Ты поступил как настоящий человек…

Кейн был бледен, как сама смерть. Если бы Николай знал, что на самом деле значили для него эти слова, идущие из глубин души того, кого он втайне называл про себя сыном.

— Ты не побоялся вернуться к ней…

Взгляд Николая остановился на реанимационной камере.

— Она оживет… Обязательно. Вот увидишь…

Тихо прошелестела дверь, и Яна боком проскользнула в стерильную чистоту медицинского отсека.

Кейн и Николай сидели спиной к ней, о чем-то тихо беседуя друг с другом. Ксеноморф, оставленный без внимания, тихо копошился в углу отсека. Открыв одну из стенных ниш, он вытащил оттуда пакет индивидуальной помощи, разодрал его когтями и теперь сидел, сосредоточенно опутывая себя бинтом.

— «Ну ребенок ребенком», — подумала Яна, невольно прислушиваясь к голосу Патрика.

— …трудно сказать, Ник. Перед нами целое шаровое скопление. Не думаю, что все логриане покинули его, ведь миграция Предтеч прошла стороной, их визуальная защита скопления все-таки сработала…

— Да, и к тому же еще остается проблема Логриса… — Это был голос Ника. — Трудно представить, что произойдет, если критическое количество кристаллов соберется вместе. Нам придется крепко думать, прежде чем отдать хотя бы крупицу нашего знания в чьи-либо руки…