Взглянув на часы, Руслан с видом обреченного на смерть, отложил ручку и захлопнул дело. До встречи с суженой осталось полчала, а еще предстояло добраться до места. Он и так затянул свое пребывание на рабочем месте. Она не обрадуется.

— Пора, — сказал он Шапашникову, поднимаясь.

— Удачи, — это пожелание вызвал у Надарова легкую улыбку.

— Ага, лишней не бывает, — отозвался он, направляясь к двери, когда тишину комнаты прорезал звонок телефонного аппарата, стоящего на его столе. Руслан повернул обратно. — Да, это я, — почти с облегчением ответил он на вопрос звонящего.

На протяжении всего разговора Шапашников с любопытством наблюдал за сменой выражений на лице сослуживца. Череда перемен завершилась радостным нетерпением, насколько мог судить мужчина. Он даже порадовался за товарища, больно уж тот понурый ходил с неделю, а то и больше.

— Что там? — спросил Денис, когда бардовая трубка приземлилась на положенное место.

— Сонтик. Во Введенский надо смотаться. Бумаги настоятелю отвезти. Икону решено в дар Церкви.

— Ого, в музей же хотели.

— Хотели, да перехотели, — выдал Руслан на радостях. Сбылась мечта идиота — слинять на денек под благовидным предлогом.

— Поедешь?

— А как же! Завтра утречком в путь, — предположил Надаров, но глянув на часы, поправился. — Сегодня в ночь.

Когда мужчина закрывал за собой дверь кабинета, позади него раздавался заливистый хохот Шапашникова. Руслан искренне улыбнулся и, не глядя, нажал на сотовом единицу. Быстрый вызов полетел к Наталье, чтобы известить об изменившихся планах жениха.

Где-то возле сердца свербело. Противное чувство, к которому Вадома почти привыкла. Почти, но не совсем. Оно преследовало ее уже второй год, подталкивая к чему-то, о чем девушка, как не старалась, вспомнить не могла.

После той злополучной аварии — второй в ее жизни, воспоминания как-то поредели. Вадома, естественно, не помнила, что именно забыла, но знала и чувствовала, что чего-то не хватает.

Найти тех, кто сможет рассказать о забытом, не удалось. Названный брат, в тот день находившийся за рулем автомобиля, покалечился столь сильно, что пребывал в худшем состоянии, чем она сама. И также, недосчитался нескольких дней из собственного бытия. Что уж говорить про нее. Мама, которую Вадома схоронила три недели назад, просто напросто не могла ей ни о чем рассказать.

Узнав, что дочь разбилась на машине, Надья заработала инсульт, а его следствием стал паралич. Старая цыганка молчала до своего последнего дня, и только глаза были живы на изможденном лице. После выписки из травматологии Вадома целиком и полностью посвятила себя матери, и лишь теперь, когда их небольшая квартирка совсем опустела, принялась копаться в себе. Во многом из-за того, чтобы не думать о наступившем сиротстве и полнейшем одиночестве.

С Василием ввиду всего произошедшего они расстались, так и не начав строить отношения. Да и кому нужна калека.

Прикрыв культю с протезом разноцветной юбкой, девушка взялась за колоду. Горящие нетерпением глаза клиентки неотступно следили за каждым действием гадалки. Вадома улыбнулась. Это было то, к чему она привыкла.

Несмотря ни на что жизнь продолжается.

— Сейчас, мой хороший. Еще немного и будем кушать, — Тамара поправила солнцезащитный козырек коляски, чтобы яркие лучи не били в глазки малышу, и, взявшись за ручку, покатила ее по узкой тропинке.

Она часто приходила сюда — на кладбище у монастырских стен, чтобы проведать, выполоть сорники и сказать спасибо. Девушка знала, что по гроб жизни будет благодарна это человеку, спасшему ее от безвременной кончины. Лишь его самопожертвованием они живы — она и Святослав. Именно его смерть стала залогом их жизни — ее дальнейшей и едва зародившейся Святика.

Малыш. Ее голубоглазый малыш носил имя того, что стал его ангелом-хранителем, кто отдал все, чтобы ее мальчик увидел свет и улыбнулся. Своим поступком он стал его отцом. Настоящим! Таким, каким Тамара научит сына его помнить.

Это ее зарок. Ее обещание! Ее молитва!

Он ждал его, потому не удивился, когда белизну интерьера разбавило черное пятно, а на столе появилась бутылка крепкого.

— Злорадствуешь? — первым делом поинтересовался посетитель.

— Нет, — искренне ответил он, пригубив белого вина. Зачем нарушать традицию?

— Что, не смог пройти мимо?

— Не смог, — согласился хозяин, следя за тем, как темная жидкость наполняет бокал.

— Извечное "жили долго и…"?

— Если захотят, — последовал ответ под звон хрусталя.

— Могу подсобить, не захотят, — предложил посетитель, сверкнув свежевыращенными клыками.

— Смысл?

— В том, чтобы завязать с твоей излюбленной свободой воли. Всегда хотел, — ответил антипод, расплывшись в елейной улыбочке.