В горле Рориха стоял сухой непроглатываемый ком. Решение пришло мгновенно.

— Давай, Вадим, поднимайся. — Рорих наклонился к нищему, собираясь помочь ему подняться, но тот, улучив момент, вдруг шепнул ему на ухо совершенно иным, уже абсолютно не дрожащим голосом.

— Эрни, дружище, я рад, но не надо поднимать шум. Давай встретимся вечером, после захода солнца. Скажи, где — я приду.

Перемена в голосе Вадима была столь разительна, что Рорих на секунду опешил.

Внимательно посмотрев на потерянного много лет назад друга, он так же тихо, но внятно ответил:

— Я понял. Ты видишь?

Вадим едва заметно пожал плечами.

— На углу, вон за тем сараем с вывеской «Бар». Я подъеду на машине ближе к полуночи.

Дождавшись утвердительного кивка, он выпрямился.

— Эй, Ваби! Поехали.

Вечер подкрался тихо, незаметно.

Звезда Халиф мутной, кровавой каплей стекла за горизонт, и окрестности космопорта погрузились в густеющие сумерки.

Нищие, отсидевшие день на раскаленных ступенях, сдав положенную мзду, медленно разбредались кто куда.

Последним с паперти ушел тот слепец, с которым разговаривал Эрни Рорих.

Космопорт Ганио за столетия эксплуатации сильно видоизменился. Бетонный забор, окружавший некогда автоматизированные склады, растрескался под лучами беспощадного Халифа, местами и вовсе рассыпавшись в щебень. Остатки ограждения торчали из песка, как сломанные зубы.

Нищий в грязной, замызганной одежде неуверенной походкой брел вдоль останков бетонного ограждения, прощупывая пространство перед собой обломком трости.

Вот в заборе обнаружился первый провал, и он свернул в него, споткнувшись о выпирающую из песка груду бетона.

Разгрузочные терминалы высились вокруг мрачными прямоугольными коробками. Гонимый ветром песок, шурша, облизывал их стены. Где-то скрипел оторванный лист облицовки. Редкие фонари между зданиями давали лишь иллюзию света, и основная часть посадочных полей оставалась погруженной во мрак.

Жизнь ганианского космического порта протекала очень своеобразно. Днем здесь совершали взлеты и посадки в основном пассажирские челноки, а транспортные корабли грузились и разгружались ночью. Для такого режима было несколько причин, но главная из них заключалась в том, что автоматика порта без надлежащего ухода давным-давно пришла в полнейший упадок, превратившись в горы раскиданного по периметру ржавого железа, и львиную долю работ приходилось производить вручную.

Разгружать корабли под немилосердными лучами Халифа было делом немыслимым. Приходилось ждать сумерек, когда диск яростной звезды скатывался за горизонт.

Вот и сейчас, с наступлением прохладной темноты, здесь в разных местах начали оживать снующие туда-сюда тени, бледными пятнами вспыхивали бортовые прожекторы транспортных судов, освещая площадки, на которых работали люди, из темноты раздавались крики команд и невнятная брань, изредка к освещенным площадкам подъезжали машины.

Нищий брел среди этих островков ночной жизни порта, привычно постукивая по растрескавшемуся стеклобетону обломком трости. Время от времени он сворачивал, ориентируясь на голоса, подходил к громадным кораблям, подле которых суетились люди, и останавливался, выпрашивая еду.

Как правило, его гнали прочь, но иногда бедняге удавалось перехватить кое-что, и тогда он подолгу стоял на границе света и тьмы, медленно пережевывая подачку…

Рабочие на площадках в основном были инопланетниками. Коренные ганианцы среди них встречались крайне редко. Жители планеты, кичливо выставлявшие себя воинами, не могли унижаться работой.

— Эй, ну-ка, посторонись!

Нищий, к которому был обращен окрик, повернулся на голос.

— Я сказал, прочь отсюда! — на этот раз слова охранника были подкреплены ощутимым пинком.

Поднявшись на ноги, нищий долго шарил руками по земле в поисках оброненной трости, потом, не произнеся ни слова, медленно заковылял прочь.

Охранник молча сплюнул ему вслед и отвернулся, не заметив, что тот, скрывшись в сумраке, сразу остановился, присев в глубокой, черной тени штабелированных ящиков.

На погрузочной площадке намечалось что-то необычное.

По ту сторону освещенного прожекторами круга, подле открытой грузовой рампы космического корабля стояли сразу три легковые машины.

Спустя несколько минут туда же подъехали два трейлера.

— Осторожно… Загоняй задом! — раздалась отрывистая, лающая команда, произнесенная по-ганиански.

На площадку прибыл какой-то серьезный груз. Это было видно по всему. И количество охраны, и необычная процедура погрузки, когда внутрь грузового отсека корабля зачем-то стали загонять тяжелые, неповоротливые машины, явно свидетельствовали о ценности и неординарности груза.

Зачем бы это? Кого ганианцам опасаться в своей беспредельной, лишенной даже намека на закон вотчине?