Прошло много времени, и ему удалось все же закончить каяк; он научился грести и охотиться и смог даже охотиться на тюленей. Однажды с вершины холма он увидел моржа и подумал: «О, если бы я смог заставить его сбросить шкуру!» Он запел колдовскую песню, но без толку. Очень расстроенный, он вернулся домой, но не успокоился, пока не придумал для своей цели специальное магическое заклинание. Он испробовал свое изобретение на зайце, и заклинание подействовало. Он вновь, больше чем когда-либо, стал думать о мести. Однажды, когда все охотники вышли на каяках в море, он тоже сел в каяк, взял весло и уплыл в отдаленное место. Там он вышел на берег, поднялся на высокий холм, откуда хорошо было видно море, и отыскал вдали множество моржей, игравших в волнах. Он выбрал одного из них и начал петь ему свое колдовское заклинание; вскоре морж подплыл к берегу прямо у подножия холма. Шаман продолжал петь, все громче и громче, и наконец зверь сбросил с себя шкуру. Катерпарсюк тут же забрался в нее и принялся учиться плавать и нырять в ней; когда каякеры подошли к этому месту, он уже знал, как сделать шкуру твердой, чтобы гарпун не мог проткнуть ее. К этому времени злой человек, мучивший Катерпарсюка, постарел и стал немощен и уже не ходил охотиться на тюленей; теперь он иногда только ловил рыбу.

Однажды Катерпарсюк надел свою моржовую шкуру и вынырнул из воды рядом с тем местом, где ловил рыбу злой старик. Он услышал, как тот воскликнул: «О, если бы я снова стал молодым, какого зверя я мог бы добыть!» После этого старик вернулся домой, собрал все свои охотничьи принадлежности, которыми давно уже не пользовался, и на следующий день взял их с собой на рыбную ловлю. «О, смотри-ка! Он снова здесь!» – воскликнул старик и принялся грести к моржу; но Катерпарсюк сделал шкуру твердой. Он схватил наконечник гарпуна и утянул его вниз, под воду, вместе с пузырем, из которого вынул затычку и выпустил весь воздух; после этого он сел в свой каяк и поспешил домой. Старик, однако, очень расстроился оттого, что потерял свой пузырь-поплавок; а вернувшись домой, принялся хвастаться: «Я снова начал ходить на охоту; сегодня я преследовал большого моржа, но он ушел от меня и утащил с собой мой пузырь». Катерпарсюк дал ему поболтать вволю, а вечером пригласил всех мужчин к себе на пир; старик тоже был приглашен. После трапезы он снова начал рассказывать о погоне за моржом и своей потере. Катерпарсюк же еще до прихода гостей повесил пузырь старика вместе с гарпунным ремнем на колышек в стене; и когда старик расхвастался вовсю, он указал на них и сказал: «Посмотри, вот все твои охотничьи принадлежности, можешь забрать их, когда пойдешь домой». Старик пришел в полное замешательство и вскоре сконфуженно ушел с праздника. Говорят, что обида Катерпарсюка несколько улеглась – так славно он позабавился, когда представлялся моржом тому человеку, который в свое время представился ему медведем.

(Данный текст составлен из двух вариантов – одного лабрадорского и одного гренландского, – записанных до 1828 г.)

Две маленькие девочки играли на берегу моря с маленькими косточками: одна с орлиными, другая с китовыми. Внезапно в воздухе над ними пронесся орел, и одна из девочек сказала: «Я возьму орла себе в мужья»; вторая ответила: «Можешь радоваться, что у тебя уже есть муж; я возьму себе кита». Тут же в море неподалеку появился китовый фонтан. И орел поднял одну из девочек и улетел с ней прочь. И кит унес вторую девочку вниз, на морское дно – предварительно плотно залепив ей глаза и уши, чтобы не проникала вода. Орел унес свою невесту на вершину отвесного утеса и стал носить ей на еду всевозможных мелких птичек; но она собирала все жилы из птичьих крыльев и связывала их вместе, чтобы сделать из них канат. Однажды, когда орел улетел, она измерила длину каната и поняла, что его хватит до уровня моря. На другой день она увидела внизу каякера; он плыл на своем каяке вдоль берега. Когда он проплывал прямо под ней, она окликнула его и попросила прислать лодку ей на выручку. Вскоре после этого появилась лодка; девочка соскользнула вниз по своему канату из птичьих жил и вернулась к родителям. Но орел, не найдя своей супруги, ударил крыльями и пронесся над домами; один из обитателей крикнул ему: «Если хочешь показать, что женат на девушке из нашей семьи, расправь крылья!» Однако, когда орел так и сделал, люди застрелили его.

Другая девочка, которую унес кит, была привязана ко дну моря веревкой; и когда кит был дома, ей совершенно нечего было делать, кроме как сидеть и собирать с его тела вшей [11] . У нее неподалеку жили два брата; оба они принялись строить чрезвычайно быструю лодку, при помощи которой рассчитывали выручить сестру. Однако, когда лодка была закончена, оказалось, что она не может соперничать в быстроте с птицей; поэтому братья разломали ее на куски и начали строить другую. Эта лодка уже могла состязаться с летящей птицей, но все же и от нее отказались; они вновь построили новую лодку и попытались в ней догнать чайку; обнаружив, что лодка способна даже обогнать эту птицу, они пустились в путь выручать сестру. Она заметила их приближение, ослабила удерживавшую ее веревку, обмотала ее конец вокруг камня и уплыла с братьями на лодке. Кит, вернувшись, потянул за веревку, чтобы подтащить жену к себе, и обнаружил, что она исчезла. Он пустился в погоню. Кит почти уже догнал лодку, но девочка швырнула ему в воду свою верхнюю куртку. Он сначала схватил куртку, но затем выпустил и вновь пустился в погоню; и вновь почти догнал лодку, но девочка бросила ему свою нижнюю куртку, и она снова задержала кита. Но вскоре он в третий раз догнал беглецов. Тогда она швырнула ему свою рубаху, и, прежде чем он вновь догнал их, братья и сестра успели выбраться на берег. А кит, коснувшись берега, превратился в кусок китового уса.

(Эта сказка очень популярна в Гренландии. Следы ее можно обнаружить и в других гренландских сказках, а также в одной истории с Лабрадора. Данный текст почти полностью представляет собой буквальный перевод записи, сделанной по рассказу уроженца Южной Гренландии.)

У одного человека было трое детей; старшей была дочь. Когда ее братья были еще совсем маленькими, она вышла замуж за человека с дальнего юга. В детстве мальчики даже не знали, что у них есть сестра, так как отец намеренно никогда не говорил им о ней. Наконец они совсем выросли и начали охотиться на тюленей; они по-прежнему ничего не слышали и не знали о сестре, пока однажды их мать не сказала: «По-моему, вы даже не знаете, что у вас есть сестра!» Услышав это, сыновья начали допытываться, где она живет; на это мать ответила: «Посмотрите сюда; видите эти высокие горы далеко на юге? За ними и находится зимовье вашей сестры; а волосы у нее, странно сказать, с одной стороны совсем белые. Однако вам не стоит даже думать о том, чтобы поехать туда, – ведь люди, среди которых она живет, все каннибалы». Услышав это, старший брат передумал было ехать; но младший по-прежнему очень хотел увидеть сестру. Мать пыталась отговорить его, но его желание только возрастало, и на следующий же день братья пустились в путь. Родители попытались предупредить их. Они сказали: «Если вы спуститесь с гор днем, то вам нужно будет дождаться ночи и не подходить близко к жилью, пока все не заснут, иначе тамошние жители непременно убьют вас».

Когда братья уехали, родители оплакали их, как мертвых. Сами же путники добрались до высоких гор на юге и начали осматривать землю за ними в поисках жилья. Через какое-то время старший брат сказал: «Если у подножия гор живут люди, то над селением непременно должны летать вороны». Наконец они заметили крутой холм, над которым кружило множество воронов. Братья отвернули от замерзшего моря и двинулись в глубину суши; там они закрепили сани и стали ждать ночи. Когда же окончательно стемнело – по расчетам братьев, обитатели селения должны были уже спать, – они вновь двинулись вперед. Они увидели перед собой множество домов, в первом из которых было три окна. Они подошли к этому дому, осторожно поднялись на крышу и заглянули в дымовое отверстие. Они увидели там человека отвратительного вида, сидевшего перед лампой рядом с женой; жена, казалось, выбирала у него вшей, и голова ее с одной стороны была совершенно белой. Старший брат поднялся и сказал: «Разве нам не сказали, что у сестры нашей одна сторона головы должна быть белой? Подойди и взгляни!» Младший брат тоже заглянул вниз и, увидев беловолосую женщину, воскликнул в сильном испуге: «Да, там внизу, должно быть, действительно наша сестра! Надо плюнуть вниз, в отверстие, перед лампой; они заметят, и наверняка кто-нибудь выйдет». И правда, стоило ему плюнуть вниз, как женщина толкнула мужчину в бок и сказала: «Должно быть, кто-то пришел к нам издалека; поднимайся побыстрее!» При этих словах мужчина тут же поднялся, взял лук и двинулся к выходу. Братья увидели, что он появился у входа в дом с натянутым луком в руках, и старший обратился к нему прежде, чем он успел их увидеть. Он сказал: «Мы пришли навестить сестру; нам сказали, что у нее волосы с одной стороны головы белые». Мужчина ответил шепотом: «Ваша сестра внутри; входите, пожалуйста». Все трое вошли в дом. Муж сразу же повел себя по отношению к братьям как родич и приказал приготовить для них еду. Жена обулась и позвала на помощь нескольких детей; вскоре братья поняли, что в доме вместе с сестрой и ее мужем живут только их дети. Потолочные шесты, где обычно сушили обувь, были сплошь увешаны башмаками и меховыми чулками разных размеров – чем ближе к выходу, тем больше. Через некоторое время перед мужчинами появилась большая миска ягод, размятых с нутряным жиром, и сестра пригласила братьев к трапезе. Братья уже немного освоились в доме и почувствовали себя свободнее; они начали накладывать себе кушанье, как вдруг на самом дне миски заметили сильно сморщенную человеческую кисть; она была отрезана у запястья и как будто сжимала в кулаке ягоды. Заметив ее, они просто сказали: «Мы не едим такого», но сестра, не обращая внимания, придвинула миску к себе и принялась есть вместе с детьми. Добравшись до человеческой руки, она откусила кусочек большого пальца; дети дружно закричали: «Мама, дай нам тоже немножечко!» Тогда старший из братьев поднялся, подошел к сестре поближе и спросил: «Так ты тоже стала людоедкой?» Она же, пихнув мужа в бок, ответила: «Меня сделал такой этот мерзкий тип». Тем временем муж распорядился, чтобы она приготовила для братьев на масляной лампе что-нибудь другое, но осторожно добавил: «Только не разводи слишком сильный огонь, а то соседи заметят и будут недовольны». Подвешивая над масляной лампой котелок, жена объяснила братьям: «Прошлой зимой мы убили кита; когда его вытаскивали на берег, чтобы ободрать и разрубить, один человек случайно упал туда же, и его разрубили вместе с тушей». Пока готовилась трапеза, хозяин шепнул своим детям: «Выйдите наружу и обрежьте все ремни на санях наших соседей, но будьте осторожны, не шумите». Дети сразу же вышли, а когда вернулись, отец спросил: «На всех ли санях сделали вы то, что я сказал?» – «Да, – ответили они, – на всех». Но все же одни сани они забыли. Когда мясо сварилось и братья начали есть, хозяин сказал: «Когда закончите, я провожу вас немного; но как только вы уйдете с твердой земли на лед, я закричу; увидите, что произойдет».

После ужина перед отъездом он обратился к ним с такими словами: «Вы теперь знаете, где мы живем; приезжайте еще навестить сестру». Сказав это, он проводил их к саням, и они уехали. Но как только они съехали на лед, он вскричал во весь голос: «Гости уезжают – гости собираются нас покинуть!» Братья оглянулись и увидели, что все селение черно от людей, что люди толпятся во всех дверных и оконных проемах. Некоторые из них хватали и торопливо натягивали одежду, другие были совершенно голы, но все как один неслись к саням; но когда они попробовали тронуться, все сани развалились – ведь дети разрезали ремни, которыми они были связаны. Путники испугались и принялись изо всех сил погонять собак; обернувшись, однако, они увидели, что единственные оставшиеся целыми сани все же догоняют их. Муж сестры тоже увидел это и поспешил вдогонку; он убил вожатого на тех санях и еще нескольких человек, а после этого нагрузил свои сани человеческими останками; с этим грузом он и вернулся в селение. А братья к ночи добрались до дому и рассказали, что сестра их сделалась людоедкой, а сами они при помощи ее мужа едва избежали смерти. Больше они никогда не видели своей сестры.

(Эта сказка, по всей видимости, имеет исторические корни. В ней говорится, в частности, о борьбе с индейцами и об их внезапных нападениях на эскимосов. Кроме того, в ней говорится, вероятно, о войнах, которые эскимосские племена вели между собой, и о далеких перекочевках, в результате которых они заселили огромные территории. Некоторые сюжетные детали этой сказки до сих пор нередко появляются в измененном виде в других сказках. Данный текст составлен из трех вариантов, которые в большинстве принципиальных моментов совпадают между собой.)