— Это в каком смысле? — только и сумел выдавить он.

— В прямом! Без меня ты здесь пропадешь…

— Да… да что ты себе позволяешь… Да кто ты вообще такая?!

— Как это кто? Жена твоя.

— Как-к-кая жена-аа?

— Гражданская. А через полгода нам можно и расписаться. По Семейному кодексу Беларуси можно регистрировать брак с шестнадцати лет. При наличии достаточно серьезных обстоятельств.

— Каких обстоятельств? — остолбенел Мохнач.

— Ну… там… беременности невесты, например… — чуть покраснев, ответила гражданка Никанорова.

— Как-к-кой беременности?! — с ужасом прошептал Мохнач.

— Такой. В губы меня целовал? Целовал. Ты что, не знаешь, от чего дети получаются?

И гражданка Никанорова посмотрела на Мохнача невинными голубыми глазками…

— Да ты не пугайся, домик у нас хоть маленький, да свой, садик есть, маме ты непременно понравишься…

Бедный Мохнач онемел окончательно…

23 июня 1941 года. 08 часов 15 минут.

Дорога между Высоким и Видомлей

Есть в Беларуси тихая речка с негромким названием Правая Лесная…

Берет она свое начало и вправду под густыми кронами заповедной Беловежской Пущи. А потом, приняв под свое зеленое крыло другую речку — Левую Лесную, — становится просто Лесной. И тихо струится она на встречу с Западным Бугом, как юная невеста, стеснительная и скромная, на встречу с молодым женихом. Вот на этой-то речке и стоит мост…

Обычный, построенный еще при Николае Последнем, мосток, который с момента постройки регулярно ремонтировало то местное земство, то польская управа, то райисполком… Причем ремонтировало с одинаковым успехом.

— Но, но, Зорька! — дядька в обтруханной сеном гимнастерке напрасно потряхивает вожжами…

Бедняга Зорька, всю свою лошадиную жизнь возившая молочные бидоны на сепараторный пункт, только зря рвет жилы…

Колесо фуры, окованное железом, провалилось в сломавшуюся доску настила и застряло… Надо лошадь распрягать, фуру разгружать да поднимать…

А не хотелось бы, потому что на колхозном сене вповалку лежат красноармейцы с пятнами крови на посеревших от пыли бинтах. Растревожишь товарищей, лучше им от этого не будет…

Дядька повозочный — старый солдат, и знает — чем меньше двигаешься, тем меньше рана кровит…

Младший военфельдшер Ермилова дергает возницу за рукав:

— Дядько Колещук, ну что там?

— Да, холера ясная… Сколько раз, бывало, по этому чертовому мосточку (прости дочка, за грубое слово) езжу — никаких тебе забот, а тут вот ведь как на грех… И ведь дорога пустая, скажи — никого ни туда, ни обратно… Как вымерло. За час, поди, никто нас не обогнал. Пособить нам некому…

В этот момент, как на заказ, со стороны Высокого наконец слышится рокот мотора и к мосту подъезжает ГаЗ-АА, в кузове которого рядком сидят на лавочках красноармейцы в новенькой, еще не обмятой, форме…

— Стойте, погодите! — кинулась девушка навстречу машине.

Скрипнув тормозами, грузовик останавливается перед въездом на мост.

Вышедший из кабины командир, вежливо отдав честь, внимательно выслушивает просьбу о помощи и, разумеется, не может отказать столь прелестной фройляйн…

Спрыгнувшие из кузова красноармейцы весело, перекидываясь прибауточками на каком-то незнакомом Ермиловой языке, окружают фуру, мигом обрубают тесаками постромки, отгоняют, хлопнув по крупу, Зорьку. Потом, мимоходом, с небрежной лихостью, зарезав Колещука, дружно — «Айн-цвай-драй» сбрасывают с моста фуру с беспомощными ранеными в тихие воды Лесной…

Поскольку их командир торопился, он не позволил зольдатен поразвлекаться с Ермиловой, а просто бросил ее, как сломанную куклу, в придорожную канаву, предварительно распоров ей живот и отрезав груди фамильным клинком отличной золингеновской стали. Видите ли, майне херрен, ему все время хотелось попробовать это сделать, в виде опыта, набраться, так сказать, новых впечатлений. А русская комиссарша — это и не человек ведь, правда?

Оставив на мосту пару часовых, они помчались дальше. А к мосту уже приближалась колонна Панцер-вагенов.

И мчится вдоль берега перепуганная их звериным ревом Зорька…

23 июня 1941 года. 08 часов 20 минут.

Дорога между Высоким и Каменцом

Выше по течению от места разыгравшейся трагедии река Лесная совсем уже похожа на широкий ручей… Только вот берега у этого ручья довольно-таки топкие, и вода аж черна, знать, течет через торфяные болотца…