Каждый культурно-исторический индивид имеет свою собственную историю. Он возникает, развивается и рано или поздно исчезает. Потому история человечества — это не единый процесс, а сумма параллельно протекающих процессов развития культурно-исторических организмов, или индивидов, которые невозможно расположить на одной линии. Существует не одна линия, не одна нить исторического развития, а множество линий, множество нитей. Человечество есть не реальное, а лишь мыслимое единство.

В целом Г. Рюккерт явно склонялся к выводу, что не существует ни человечества как единого целого, ни мировой истории как единого процесса. И в то же время он не решался довести свою мысль до логического конца. Противореча себе, он одновременно говорит о человеческом прогрессе, о всеобщих стадиях культуры. В результате он размещает культурные типы вообще, высшие культурные типы в частности на разных ступенях развития. Наименее развит из числа последних индийский тип, более прогрессивен китайский тип, еще выше стоит арабский, следующий — восточно-христианский, а самый высокий — германо-христианский.

Как утверждает Г. Рюккерт, хотя существует несколько нитей исторического развития, но одна из них выделяется, преобладает над другими. Это — линия развития Западной Европы в новое время. Западноевропейский тип больше соответствует общей идее человечества, в большей мере воплощает в себе общечеловеческое. В связи с этим он ставит вопрос о приобщении неевропейских народов к западноевропейской культуре, об их европеизации.

Вопреки многочисленным трудам, в которых зарождение исторической и философской мысли на Руси относится чуть ли не к IX—XI вв., в действительности никакой историологии и никакой философии у нас не было, по крайней мере, до середины XVIII в. И историческая наука и философия у нас не возникли, а были привнесены с Запада. О более или менее самостоятельной философской мысли в России можно говорить лишь начиная с XIX в.

Все это полностью относится и к философии истории. Оригинальная философско-историческая мысль зарождается в России лишь в 30-е годы XIX в. Толкала русских мыслителей к постановке философско-исторических проблем вовсе не нужда научного исторического исследования. Главной проблемой, над которой они бились, был вопрос о том, куда идет Россия, какое будущее ее ожидает. А для решения этого вопроса нужно было знать и прошлое, и настоящее России. И всегда эта проблема первоначально выступала в форме вопроса об отношении России и Западной Европы, короче, Запада, который рассматривался как единое целое.

Тем самым в их построениях Россия и Западная Европа выступали как противостоящие друг другу обособленные исторические образования. И эти исторические целостности не просто занимали разные территории, не просто были не одним и тем же. Они по-разному развивались, были разными, качественно отличными цивилизациями.

Для первых русских историософов было очевидным, что Запад Превосходил Россию. Последняя отставала от него по уровню развития, прежде всего уровню образованности, просвещения. Но главное — Запад воплощал в себе общечеловеческие начала, он представлял собой магистральный путь развития человечества, Россия же была каким-то боковым ответвлением. Поэтому Россия, чтобы присоединиться к общему пути человечества, должна усвоить все достижения Запада. Огромный шаг в этом направление был сделан в эпоху Петра I. Нужно дальнейшее движение в этом направлении.

Таких представлений первоначально придерживались не только те мыслители, что получили название западников, но и те, что в последующем стали известны под именем славянофилов.

Обычно изложение истории философско-исторических идей в России начинают с «Философических писем» П.Я. Чаадаева (1794 — 1856), первое из которых было опубликована в 1836 г. (послед изд.: Сочинения. М., 1989; Полн. собр. соч. и избр. писем. Т. 1. М., 1991). П.Я. Чаадаев был предельно резок: «Одна из печальных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах и даже у народов, в некоторых отношениях более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось».100 Чаадаев П.Я. Философические письма // Сочинения. М., 1989. С. 18.

Особенно П.Я. Чаадаева возмущает отсутствие у русских самостоятельного мышления. «Если мы хотим, — пишет он, — подобно другим народам, иметь свое лицо, мы должны сначала как-то переиначить у себя все воспитание человеческого рода. К нашим услугам — история народов и перед нашими глазами — итоги движения веков».101 Там же. С. 20.

П.Я. Чаадаева принято считать западником. Но будущий славянофил Иван Васильевич Киреевский (1806—1856) в опубликованной в 1832 г. статье «Девятнадцатый век» (послед. изд.: Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979; 1998; Избранные статьи. М., 1984) писал об отставании России от Запада, об общечеловеческом характере западной образованности и необходимости ее усвоения русскими.102 Киреевский И.В. Девятнадцатый век // Полн. собр. соч. Т. I. M., 1861. С.82 —83 и др.

Дальше пути разных русских мыслителей стали расходиться. Возник целый веер мнений. На одном крайнем фланге считали, что Россия по сути ничем не отличается от Запада, она лишь отстала от него. И в дальнейшем ей предстоит пройти все те ступени развития, что уже прошел Запад.

Другие мыслители подчеркивали, что в основе России и Запада лежали совершенно разные начала, что и определило принципиально разное развитие этих двух цивилизаций. Далее у них произошел постепенный отказ от взгляда на Запад как на носителя общечеловеческого просвещения. Западные и исконно русские общественные начала стали рассматриваться как одинаково важные. Следующий шаг — пропаганда идеи превосходства русских начал над западными.

В известной степени некоторые из этих моментов получили развитие в более поздней работе того же И.В. Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» (1852; послед. изд.: Киреевский И.В. Критика и эстетика. М. 1979; 1998.). Он пишет, что конечным результатом европейского просвещения было «почти всеобщее чувство недовольства и обманутой надежды», «чувство недовольства и безотрадной пустоты».103 Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России // Полн. собр. соч. Т. 2. М., 1861. С. 231. 104Там же. С. 249.И это, по его мнению, совершенно закономерно: в силу целого ряда названных им причин «образованность Европейская должна была окончиться разрушением всего умственного и общественного здания, ею самою же воздвигнутого».104