— Ну почему все так? — шепотом спрашивала Велимира, хотя хотелось кричать в голос, — почему они не могут оставить нас в покое?

Сколько еще по времени продолжалась эта попытка убежать и выжить — никто не знал. А потом их все-таки настиг собачий лай и грозный крик прямо над ухом:

— Бросить оружие, руки за голову!

Веля хотела было вскинуть руку, как ее учил Дарен, но тут, как назло, потеряла сознание.

— Эй… — Яромир аккуратно хлопал девушку по щекам.

Ждан на пылинкуу перестал ходить из угла в угол и хмуро проговорил:

— Ты еще поцелуй ее, принц недоделанный.

— Завидно? — не смотря на него, ответил шатренец.

Парень фыркнул:

— Было бы чему завидовать! Я хотя бы не изгнанник.

— А я не бегал из армии.

— Ты намекаешь на то, что я трус? — сжал кулаки Ждан.

— Я не намекаю, я тебе это прямым текстом говорю. Лучше бы воды попросил, хоть какую-то пользу принесешь. Кружка у стены.

— Да пошел ты!

— Только после тебя.

Парень сплюнул и, все-таки подхватив кружку, стал вымещать свою нерастраченную злость на прутьях решетки.

— Эй! Дайте воды! Слышите? Мы хотим пить! — но ответа так и не пришло, охранник, сидящий у двери, даже не повернул головы, лишь перелистнул лист газеты и уткнулся в очередную статью, — да оторвет кто-нибудь свою задницу от стула, наконец?!

По тюремному коридору, едва освещенному сильно коптящими факелами, понесся жуткий дребезжащий звук, вызвавший большое недовольство среди сброда, забившегося по углам камер. Треньк-треньк-треньк… Слух это треньканье резало жесточайшим образом. И вполне предсказуемым было следующее событие: в конце концов, Ждан добился только того, что кружку у него отобрали, да еще пригрозили отбить все мужское, что у него имеется. Хотя, к каким-то результатом его действия все же привели: от громкого стука очнулась Велимира.

— Как ты? — спросил Яр, не слишком умело пряча облегчение.

Но девушка его чувств не разделяла. Увидев над собой лицо шатренца, она застонала, а потом жалобно констатировала:

— Нас все-таки повязали. Всех.

— Да, — буркнул Ждан из дальнего угла, стараясь не показать, как он рад, что с подругой все в порядке, — влипли мы в это… кхм, — он поправился: — в общем, влипли.

Шатренец кинул в сторону парня недовольный взгляд, но ничего не сказал.

— К сожалению. Правда, нам повезло куда больше, чем ты думаешь: это сделала стража его кралльского величества. Так что, если тебя это обрадует, в столице мы все-таки оказались.

Веля села на полу и поджала губы: радовало это мало, потому как в столицу она ехать вообще не хотела, чувствовала ведь, что этим кончится! А они не послушали. Молчала девушка где-то с волну, а потом все же рискнула спросить:

— А что с Дареном?

Яромир тут же помрачнел, и девушка уже приготовилась к самому худшему, но шатренец лишь тихо кивнул куда-то назад, за ее спину:

— Еще жив, — и, помолчав, спросил: — у него хоть шанс есть?

Велимира оглянулась.

— Шанс есть всегда. Из любого тупика ведет какая-нибудь мелкая тропинка… Просто ее не всегда видно.

— Ты видишь?

Девушка вгляделась в бледное лицо войника и чуть слышно вздохнула:

— Вижу.

Яромир внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, что же означает этот вздох: то, что ей не хочется лечить Дарена, или все же то, что она ему солгала?

— Велимира, если он был с тобой груб, это не оттого, что он…

— Я знаю.

— Что ты знаешь? — насторожился Яр.

— Все. Не спрашивай. Тебе это не нужно.

— Не буду, — согласился шатренец, и сам не особенно любивший тайны, от которых дурно попахивало, — так ты сможешь?..

— Молчи. Я попытаюсь. Обязательно попытаюсь.

— Я могу помочь?

Веля мягко улыбнулась и сказала:

— Не надо, лучше отойди. Зрелище будет не из приятных, — но, подумав, все-таки попросила: — хотя вода была бы не лишней…

Яр кивнул и пошел в другой угол камеры, откуда видна была спинка стула охранника, торчащая из-за угла.

Когда-то давно, казалось, в другой жизни, Дарен только усмехался на то, что рассказывали смертельно больные или раненые люди, которых в последний момент удавалось вытащить из смертельных объятий Моарты. Боги, помилуйте, какие Тоннели, какие Лабиринты? Если Нить оборвалась — то все, больше ни человека, ни души не существует, а списывать обыкновенный бред изможденного организма на божественные происки просто глупо. Зачем богам устраивать испытания для души, когда та просто не сможет вернуться в искалеченное тело?

Еще неделю назад войник бы рассмеялся в лицо любому, кто предсказал бы ему такую чушь. Но сейчас он пребывал в полной растерянности, оказавшись в тесном помещении два на два локтя. Темно было — хоть глаз выколи.

"Что за дрянь? — с досадой подумал Дарен, — даже умереть спокойно не дают…".

После этих мыслей он обнаружил, что сам сидит на полу, но в четырех стенах было так темно, что он ничего, абсолютно ничего не видел.

— Ладно, — пробормотал войник, утешаясь тем, что хотя бы может говорить, — попробуем так…