— Я бы сказал… — произнес он своим сочным басом, — я бы сказал так: песок посыпался на наши головы. И на нашу колонию. На Ксосе множество песка. Вы заметили?

Индеец добавил без тени улыбки на лице:

— Естественно, тут не обошлось и без ветра. Ветра на Ксосе тоже многовато.

Наверняка здешняя жара все-таки повлияла на мозги доктора Чука и Ральфа, несмотря на их хваленую акклиматизацию. Но Дэниэл уже полностью владел собой.

— Полагаю, вам известно, — помолчав, чуть мягче сказал он, — что как Старший Офицер Колониального Надзора («Старший Надсмотрщик» — улыбнулся он про себя, вспомнив Рики, жену), — я имею право осматривать любые сооружения вашей колонии, какие сочту нужным. И поэтому я хотел бы видеть посадочную ловушку, если она до сих пор стоит на месте. Надеюсь, она не упала?

На лице Красного Пера заметно обозначились скулы. Трудно оскорбить инженера сильнее, высказав предположение о ненадежности его конструкции.

— Я уверяю вас, — произнес Ральф сухо, — что она не упала.

— На сколько процентов завершены работы?

— На восемьдесят процентов, — ответил Красное Перо.

— Надо понимать так, что вы приостановили работы?

— Монтаж остановлен, — последовал лаконичный ответ.

— Несмотря на то, что колония не может получить новые материалы и продукты, пока она не будет введена в строй?

— Именно так.

— Тогда я приказываю, чтобы меня немедленно доставили к посадочной ловушке! — разгневанно заявил Бордман (его опыт общения с сумасшедшими был невелик, и выдержки, а также мягкого тона в голосе хватило ненадолго). — Кто несет ответственность за подобную некомпетентность?

— Вы решите это сами — там, на месте. — Больше всего сейчас Красное Перо напоминал какого-нибудь своего далекого предка у столба пыток. — Вы хотите видеть посадочную ловушку. Очень хорошо. Вы ее увидите.

Он повернулся и, решительно распахнув дверь, впустил в комнату поток слепящего солнечного света. Бордман зажмурился; как только дверь захлопнулась, он принялся мерить шагами комнату.

Ярость душила его. Он до сих пор стыдился того, что потерял сознание во время пути, к тому же его раздражала полная неясность ситуации и подчеркнутое безразличие Алеты и доктора Чука. Мисс Красное Перо все это время преспокойно продолжала заниматься своей работой, порхая пальчиками по клавиатуре компьютера, а доктор Чука просто наслаждался покоем в большом комфортабельном кресле. И все равно Бордману казалось, что эти двое поглядывают на него с иронией… Нет, здешняя жара пагубно воздействует на его душевное состояние!

Слабый звук заставил Бордмана резко остановиться.

Ну вот, пожалуйста, он все-таки был прав!

Доктор Чука, огромный, черный, покачивался в кресле взад и вперед, с трудом сдерживая смех.

— Какого черта? — с подозрением поинтересовался Бордман. — Неужели это так смешно: увидеть конструкцию, от которой, в конце концов, зависит существование колонии?

— Это не просто смешно, — сквозь смех простонал доктор Чука. — Это — невероятно смешно!

Он взорвался хохотом, и Алета поддержала его, хотя глаза индианки оставались серьезными.

«А ведь она уже все знает, — с обидой подумал Бордман. — Все знают, только не я — Старший Офицер Колониального Надзора! Как это часто бывало и раньше, необходимую мне информацию я получу лишь тогда, когда здешние колонисты вдоволь потешатся над такой важной персоной, как я!»

— Не забудьте надеть защитный скафандр, — дружески посоветовала Алета, и Дэниэл ощутил совершенно мальчишеское желание — раздеться до трусов и выйти наружу в испепеляющую жару… Правда, перед этим самоубийственным актом протеста неплохо было бы исполнить ритуальную пляску смерти!

К счастью, жара не настолько подействовала на его рассудок — поэтому Бордман поплелся в свою комнату, с отвращением натянул скафандр и тщательно проверил систему охлаждения — он подозревал, что не сделал этого в прошлый раз.

Направляясь обратно, в кабинет Инженера Проекта, он обратил внимание на то, как темнокожие люди, похожие на доктора Чука, возятся с вездеходом. Они сняли с вездехода часть обшивки, погрузили тяжелые резервуары в грузовой отсек, затем прикрепили тент и странные щиты, похожие на крылья.

Когда Бордман вошел в кабинет, Алета с прежним усердием колотила по клавиатуре.

— Могу я спросить, — Бордман постарался вложить в свой вопрос как можно больше иронии, — чем вы так усиленно занимаетесь?

Она удивленно посмотрела на него:

— Так вы не знаете? Странно, я думала, что старший Офицер Колониального Надзора знает все…

Бордман скрипнул зубами.

— …Я представляю здесь Историческое Общество Американских Индейцев и занимаюсь тотемными подвигами. Я веду летописные записи для Общества. Что бы ни случилось с этой колонией, запись о тотемных подвигах не будет утеряна.