Проклятие… Как мне избавиться от него?

Генрих раздумывал недолго. Оказавшись в логре, он ничуть не изменился, оставаясь самим собой, таким же жестоким, циничным, избалованным жизнью, привыкшим к вседозволенности. Но вот только одна беда: вмиг исчезло все его окружение, сама жизнь превратилась в миф, воспоминание, и теперь уже было явно недостаточно отдать лаконичный приказ, чтобы неугодная личность исчезла с его глаз раз и навсегда.

Генриху было тоскливо, и одновременно его начала душить злоба. Приступ ярости оказался столь силен, что на время подавил растерянность, прояснил сознание, указав верный (по крайней мере, так думалось в тот момент) способ устранения внезапно возникшей проблемы.

Я уничтожу его. Убью.

Генрих ухватился за промелькнувшую мысль. Пачкать руки не хотелось, но, видимо, придется. Чем убить этого недоумка, вылезшего из недр памяти? Он и так уже мертв… Явный нонсенс не смущал Генриха, он действовал по инерции, поддавшись сокрушительному напору чувств.

Оружие работать не будет, – он вспомнил урок, преподанный ему кибрайкером, мимолетом пожалел, что не внял совету имплантировать себе определенное количество технических знаний, и разум, оттолкнувшись от воспоминания, вдруг заработал в нужном направлении.

Я должен думать о чем-то простом, эффективном, не обладающем сложной конструкцией.

Кусок металла. Заточка, нож, все, что угодно, лишь бы оно могло сойти в качестве оружия.

Ладонь внезапно ощутила вес и холод.

По телу пробежали мурашки. Ну, прямо как в ту пору, когда, еще будучи юнцом, он решал свои первые уличные проблемы, завоевывая место во главе банды подростков.

Резко развернувшись, Генрих точным, беспощадным движением вонзил заточенный металлический прут в глаз незваного гостя.

В следующий миг мир потонул во вспышке нестерпимой боли.

Генриху показалось, что его голова сейчас лопнет, как переспелый плод, сорвавшийся с ветки и ударившийся о землю.

Реальность заволокло багряным туманом. Он практически потерял сознание, исчезли чувства, мысли, желания, осталась только нестерпимая, раскалывающая голову боль да кровавый багрянец, застилающий зрение.

Он понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем боль понемногу начала отступать, а кровавая пелена потускнела, позволяя увидеть все тот же унылый ландшафт.

…Подле него, присев на корточки, терпеливо ждал чего-то мужчина лет сорока.

Час от часу не легче.

Этого типа Генрих не знал.

Мысли хоть и ворочались с трудом, но все же он подумал о явном противоречии: логры могли граничить друг с другом в мире физическом, но сами виртуальные Вселенные строго изолированы одна от другой. Генрих помнил об этом из подробных инструкций, полученных вместе с приобретенным на черном рынке кристаллом.

Я его не помню…

Значит, рядом находится не фантомный образ из его прошлого? Кто же тогда?

– Ты… кто?.. – едва слышно просипел Зольц, привлекая внимание незнакомца.

– Ага, очнулся, – не скрывая радости, произнес тот, протянув руку, чтобы помочь Генриху встать с земли.

– Сам… – Зольц был упрям и зол. Он действительно привстал на четвереньки, а затем, пошатнувшись, с болезным стоном выпрямился в полный рост.

– Как знаешь, – пожал плечами незнакомец, опуская руку. – Силен, однако. Только не делай так больше, а то загнешься.

– А что я сделал?!.

– Наверное, убил одно из своих воспоминаний, верно?

– Убил?! – Генрих не смог скрыть своего изумления. – А такое возможно?

– Возможно, – усмехнулся незнакомец. – Но не рекомендовано для частого применения на практике. Иначе от тебя скоро ничего не останется.

– Ты не представился, – выслушав его, буркнул Зольц и тут же добавил: – Какого фрайга? Я тебя не помню. Откуда ты взялся?

– Пришел. А зовут меня Рич.

– Ричард, что ли?

– Можно и так, если тебе нравятся длинные имена.

Генрих дождался, пока в глазах перестало двоиться, и внимательно взглянул на незваного гостя.

– Сам уйдешь или тебе помочь? – насупившись, спросил он.

– Не торопись. – Ричард осмотрелся вокруг. – Можно, я хоть булыжник какой-нибудь сотворю, а то присесть некуда.

– Это мой мир!.. – Зольца душила необъяснимая злость.

– Ну так будь добр, пошевели своими извилинами. Или ты не знаешь, как выглядит кресло?