— Сотрудничества? Хм. А какое у нас может быть сотрудничество?

— Ну, я имел в виду… работу. Я мог бы работать у вас…

«А ведь тебя припекло!» — подумал Фрост.

— Ах, вот о чем ты. Не знаю… — протянул он и снова сыграл в равнодушного хозяина положения: — А что ты можешь предложить, Дмитрий?

— Я? Я могу. Я ведь все знаю. Ну, как концерт организовать за сутки. Как корпоративы обслужить по высшему классу и такой же цене. У меня вся информация есть по проектам Иосифа Шлица. Да я еще много чего могу… — Митя снова засопел в трубку, и даже через телефонное расстояние чувствовалось, что его кто-то напугал.

«Этот парень готов на все…» — понял Фрост.

Фадеев действительно был готов на многое, ибо теперь, после того что случилось между ним и Бессарабом, возврат к прежнему состоянию стал невозможен. А терять ему, скажем прямо, было что. Помимо очень неплохой зарплаты, шлицевский директор получал регулярные премии и проценты от корпоративов и концертов. И это не считая мелочишки, которая прилипала к его не совсем чистым рукам. Воровать по-крупному Митя считал глупым и бесперспективным занятием, а потому отщипывал остатки, округляя собранные к концу месяца суммы, прежде чем отдать хозяину. Уже несколько лет, после того как восстановились все лопнувшие связи и отношения после дефолта девяносто восьмого года, меньше миллиона баксов в месяц карусель Шлица не приносила. И это чистыми, после всех расчетов с техперсоналом и певцами. Последним в цепочке стоял сам Шлиц, а перед ним — Митя Фадеев, ожидавший своей очереди. Здесь и появлялась возможность «подкорректировать остатки», и пятнадцать-двадцать тысяч шустрому Фадею перепадало всегда.

Шлиц, возможно, и догадывался о таком «крысятничестве», но закрывал глаза. Хотя бы потому, что в критической ситуации, которая дважды случалась с Иосифом за последние три года, именно Митя мог в считаные часы саккумулировать гигантские наличные средства для своего босса. Естественно, хозяин потом рассчитывался и даже всегда давал премиальные проценты, но услуги такого рода Иосиф ценил. По той же причине он строго отчитал Бессараба, который однажды избил Митю. После чего, вопреки всякой логике, стал ему поручать еще более ответственные проекты и дела.

Почти все это было хорошо известно Фросту, который давно и тщательно собирал информацию на всех своих коллег и конкурентов. На сегодняшний день Корней Львович, пожалуй, обладал наиболее полным досье на всех соратников, противников, врагов и друзей. Последних, кстати, у него практически не было, за исключением любимой собаки — йоркширского терьера по кличке Изя.

Вообще-то он хотел назвать свою собаку Иосиф. Это случилось, когда Шлиц в очередной раз выставил его абсолютным идиотом перед важными политиками, бизнесменами и шоу-тусовкой, перехватив акции в недавно организованном и проданном телеканале. «Вольта-групп» и ее бессменный владелец Марк Фрид поиграл чуть меньше года в телемагната, неудачно продюсируя девичью группу «Ляльки», и решил избавиться от «непрофильного актива». Тут Иосиф и подставил Корнею ножку.

Фрост проглотил обиду, но решил завести собаку, назвать ее Иосифом и расстрелять на даче из именного пистолета «ТТ», подаренного бывшим Президентом за лихо проведенную предвыборную кампанию под лозунгом «Голосуй — не проиграешь!». В итоге Корней Львович приобрел единственного преданного друга — малявку Иоську, которого решил звать искаженно «Изька» или «Изя», чтобы избавиться от навязчивого образа Шлица и забыть про свой жестокий план расправы над несчастным «двойником продюсера».

Все это припомнилось Корнею именно сейчас, потому что пришло время торжествовать победу над проклятым соперником. Поистине мудры и правы китайцы, когда советуют терпеть и ждать. Ждать, пока мимо пронесут труп твоего соперника. Вот и приблизилась скорбная процессия. Он кашлянул и ответил измученному ожиданием и страхом «бессарабской расправы» Мите Фадееву:

— Ну что ж. Ладно, приезжай ко мне через два часа в Останкино. Там и поговорим.

— Спасибо! Спасибо, Корней Львович! Век не забуду. Я правда все буду делать…

Фрост поморщился: «Ага, это вы все так сладко поете вначале. А как забуреете, насытитесь — и готовы за спиной меня же и продать. Суки продажные!» А вслух добавил:

— И вот еще что… Дима, захвати-ка все документы твоего бывшего хозяина, пока с ними чего не произошло. Ведь мы же компаньоны с ним были. Негоже, если наше общее дело вдруг пострадает. Неправильно это будет как-то. Понял?

— Все понял. Я все привезу. Все документы в порядке, у меня. Спасибо. Я буду!

Квартиру Шлица-Медянской было не узнать. Роскошные интерьеры были прикрыты черной вуалью. Кто-то невидимый и неизвестный — на самом деле подруги Виктории — укутал шкафы, зеркала, диваны, оконные проемы многими метрами этой легкой, как паутина, ткани. Сама Виктория пыталась, насколько это было возможно, отвлечься. Думать о делах, а тем более о скорбных обязанностях вдовы не хотелось, и поэтому все похоронные хлопоты она поручила трем своим еще институтским подругам и теперь лишь ждала положенные дни до похорон и поминок. Она курила. Незанятой рукой перебирала телеканалы на пульте дистанционного управления.

По всем каналам без исключения, как нарочно, первой новостью сообщали о гибели мужа. Даже канал деловых новостей РБК-ТВ и тот откликнулся сюжетом о достижениях Иосифа Шлица в отечественном шоу-бизнесе за последнее десятилетие. Ее мужу удалось создать как минимум три-четыре десятка звезд первой величины, параллельно с реализацией глобальных проектов типа «Медиасити», «Песенной волны» и, конечно же, «Звездного конвейера». Последний проект был особенно отмечен тем, что с него два раза в год сходили свежевыпеченные певцы и певички, которые сразу же отправлялись в туры и так называемые «чесы». Не зря же в течение трех месяцев вся страна была вынуждена следить за их жизнью в телевизионном аквариуме под маркой «реалити-шоу».