— A cup of coffee, please, — и снова вернулся к напрягшемуся собеседнику: — Не просто было проследить за перемещением моей бывшей клиентки Виктории Станиславовны, которая, прожив спокойно в Америке почти год, вдруг исчезла в неизвестном направлении. Только мы закончили все формальности по вступлению в наследство, передаче его новым владельцам, плюс выплата страховки…

Мистер Джейсон мгновенно потерял самообладание:

— Страховку она вернула. Поэтому здесь она чиста. Вам не удастся обвинить Викторию в чем-либо. У нее новая жизнь.

Адвокат рассмеялся; он достиг откровенности замечательно быстро.

— Но старый, хотя и изменившийся до неузнаваемости муж. Я не собираюсь ни в чем ее обвинять. Тем более спорить с вами, Иоси… то есть мистер Джейсон. Живите, как хотите!

Павлов кивнул официанту и сделал глоток вкуснейшего новозеландского кофе.

— М-м-м, действительно райский напиток. Никогда не пил новозеландского кофе. Будет что рассказать дома. Прощайте! Привет жене и сыну! — Он положил на стол бумажку в десять новозеландских долларов и встал. Развернулся и двинулся к выходу. Лысый атлет удивленно воскликнул вслед удаляющемуся адвокату:

— Секунду! Павлов, так вы зачем приезжали?! Я не понял…

— Я? — Артем остановился и обвел взглядом полупустую веранду кафе — для местных жителей прохладный ветерок с моря и набегающие облачка считались не самой лучшей погодой для обеда на улице. Ухмыльнулся и хмыкнул в ответ:

— Хм. Зачем? Да просто хотел еще раз убедиться, что был прав, считая «дело Шлица» не закрытым, не расследованным, а убийцу не найденным. Не зря следователь Агушин и «бульдог» Уиндслоу сомневались… Все же лучше британских страховщиков не найти.

— Я же вам сказал, что страховка возвращена…

— Понял, понял. Возвращена. И дело закрыто… Н-да-а. Еще раз повторяю, я не обвинять приехал. Просто мимо проезжал. Вон мой корабль. Круиз. Как говорил Шерлок Холмс: «Нет для джентльмена ничего лучше кругосветного морского путешествия!» — он кивнул на огромный океанский лайнер «Королева Мария», возвышавшийся не только над всеми судами порта, но даже над постройками и кранами.

— Вот я и отправился. Заодно думаю, дай проверю свою догадку. Навешу сбежавшую клиентку по старой памяти. А тут такая удача. Вы — собственной персоной. Вот и все. На ловца и зверь бежит! Хотите — верьте, хотите — нет. Мистер Джейсон! Вы и впрямь изменились. Спортивный, похудевший, загорелый, модный. И вообще… другой. — Он засунул руки в карманы светлых просторных парусиновых брюк и слегка поежился от налетевшего бриза. Даже в теплом, толстой вязки свитере ему было прохладно.

Собеседник хмурил лоб, что-то усиленно обдумывая и вычисляя. Наконец задумчиво ответил:

— Другой… Н-да уж. Это точно. Я не мог не стать другим. Если бы не стал — то навсегда бы остался на той проклятой площадке с дыркой в груди. — Он нервно ткнул себя пальцем в область сердца и поморщился.

Павлов сделал два шага обратно к столу и наклонился над собеседником, чуть понизив голос:

— Это я понимаю. Если бы не сумасшедший Фаня-Нафаня, перевернувший все ваши жизненные планы, то вас неизбежно заказал бы кто-нибудь из этой своры продюсеров. Я же каждого из них изучил. И ужаснулся! Похоже, что их единственное сожаление состояло в том, что не они первые заказали убийство Шлица. Вурдалаки какие-то!

— Именно! — неожиданно «мистер Джейсон» перешел на русский язык с едва заметным то ли зеландским, то ли одесским акцентом.

— Теперь ты понимаешь, Артем, почему Давид Бернштейн, мой друг, товарищ и спаситель, узнав об убийстве, решил лично проверить труп. И если бы он не забрал меня, не услышал тончайшее биение жизни, не реанимировал своего лучшего друга, не подменил тело, не загримировал его до полного сходства, а потом тайно лечил и выхаживал, то никогда бы не появился мистер Джейсон. Ни-ког-да! Не было бы Новой Зеландии, и не было бы будущего у моего сына Лешеньки. Понимаешь, адвокат, моему парню все равно! Абсолютно все равно, кто его отец. Великий продюсер или хозяин сети спортклубов в Окленде. Главное, живой папа! А он впервые за свои немногие прожитые годы счастлив! Мы — семья добропорядочных новозеландцев. И все! Прошлого у нас больше нет. Здесь, на краю света, жизнь идет в другую сторону. Когда вся земля спит — мы встречаем Солнце. Когда везде зима — у нас лето. А потом — вечная весна. Вы смотрите на Большую Медведицу, а мы на Южный крест.

— Все бы хорошо, Иосиф Давыдович, но как же брошенный и сгинувший где-то на полпути в Европе Фаня Кузьмин? Как ему объяснить, что он стал жертвой собственного преступления? А?

— Хм. Не все, значит, ты, Павлов, расследовал, — хитро усмехнулся здоровяк Джейсон. Он снова обнажил белоснежные зубы — чудо новозеландских стоматологов. — Мой несостоявшийся убийца преспокойно живет в Сан-Франциско. Его прооперировали, провели курс химиотерапии, и теперь он во славу божью где-то там руководит церковным хором. Бросил пить. Говорят, счастлив. А что еще человеку надо?

— Ну что ж. Я не судья и не следователь, а всего лишь адвокат. Расследование — это мое частное дело. Объясните все же, Иосиф, зачем нужен был весь этот трагиспектакль? Пугать жену, прятаться… Не легче было собрать вещички и рвануть в ту же Зеландию легально?

— Эх, Павлов, Павлов… — Шлиц покачал своей бритой головой. — Как у вас все складно выходит! Но в жизни-то по-другому! Я не собирался бежать. Отнюдь! Только-только начали реализовываться мои планы. «Медиасити», конкурсы, новые звезды, телеканал. Ну, в общем, все то, за что поднялась драчка в связи с моей безвременной «кончиной». Этот придурок Нафаня Кузьмин вдруг решил поиграть в Робин Гуда. И, слава тебе господи, не дострелил меня. Я и выжил-то чудом. А вот когда я пришел в себя, зализал раны, встал вопрос: воскресать или нет? Тут-то я и принял решение линять. К тому времени и вы, адвокат Павлов, всю работу выполнили, и Виктория в Штаты переехала. Ну а поменять документы у нас по-прежнему — плевое дело! Вот и появился новый человек. А вы говорите — спектакль! Это вы все устроили спектакль. Пляски на костях.