Настоящие кочевники в основном являлись жителями Азии, куда они пришли примерно в 800 году до н. э. и остались на ее холмистых равнинах. Были кочевники – бедуины – в Аравии и вдоль побережья Северной Африки. Первым были необходимы большие площади, поскольку они занимались выпасом скота. Настоящих кочевников не следует путать со странствующими племенами – цыганами и аборигенами Австралии, которые, владея каким-либо особым мастерством, переезжают с места на место, что позволяет им вести торговлю. Суть кочевничества – миграция с целью скотоводства. Хотя кочевник почти не знал ограничений в передвижении, все же, ведя вольный образ жизни, он был вынужден подчиняться некоторым правилам. Границы между отдельными племенами были четко обозначены и ревностно охранялись. Весной и в начале лета, когда бескрайние пастбища покрывались сочной травой, единственным необходимым требованием была готовность немедленно тронуться в путь. Но зимой, когда корма и воды для скота катастрофически не хватало, за эти жизненно необходимые предметы потребления приходилось бороться. Такие обстоятельства и сформировали кочевничество – столь специфический образ жизни. Целью кочевников был поиск пищи и пастбищ, а не страсть к перемене мест.

Конечно, кочевник не был земледельцем. Он не пахал и не сеял. И в Древнем мире, и в Средневековье он был типичным скотоводом. Его знания об одомашнивании, полученные в процессе охоты и отлова диких животных, позволили ему создать огромные стада оленей, крупного рогатого скота, овец, коз, верблюдов, яков, лошадей. Весь стиль его жизни зависел от состояния этих животных, особенно лошадей, в полном смысле слова обеспечивавших его существование. Поэтому кочевник всегда был готов свернуть свои пожитки, согнать скот и собрать семью, чтобы отправляться на поиск новых пастбищ. В таких условиях невозможно было обойтись без строгой дисциплины и хороших транспортных средств. Чтобы жизнь была хотя бы терпимой, в племени должна была существовать военная организация и оно должно было находиться в постоянной готовности к нападению или защите. Чтобы стоянку можно было периодически перемещать, использовались лошади и повозки. Таким образом, кочевник первоначально использовал лошадь как тягловую силу, а не как средство передвижения. Организация общества кочевников действительно напоминала военную: люди были легки на подъем, независимы и способны сражаться под командованием избранного лидера. Верховая езда была для кочевников вторичным делом, но превосходно соответствовала их образу жизни. Мальчики, которых с малолетства учили держаться в седле и подчиняться строгим правилам, становились превосходными наездниками. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что именно они создали величайшие конные армии мира и в течение многих лет Европа периодически подвергалась их нашествию с Азиатского континента.

В заключение уместно привести описание гуннов, данное Аммианом Марцеллином: «Они маленькие и приземистые, безбородые, с ужасными лицами. Их скорее можно назвать зверями на двух ногах, чем человеческими существами. Их одеяние состоит из полотняной куртки, ноги обмотаны мехом ондатры или шкурами козла. Они кажутся прибитыми к своим коням. Верхом они едят, пьют, спят, опустив головы на шеи животных, держат совет. Они никогда не готовят и не разнообразят свою пищу. Никто из них никогда не прикасался к плугу. У них нет домов, они всегда в движении. Жены и дети следуют за ними на повозках».

Разве можно сказать лучше?

Рыцарство, корни которого уходят в далекое прошлое, всегда было почетным и широко распространенным институтом. В древности искусство верховой езды считалось не только благородным занятием, но и прерогативой высокого рождения и богатства. Греческие поэты не уставали описывать своих героев искусными наездниками, причем часто использовался термин «правитель коня» – the ruler of the steed, чтобы подчеркнуть высокое положение героя и его военную доблесть. Однако, несмотря на это, в Греции было прискорбно мало опытных всадников, и их обычно нанимали в Фессалии. Отсутствие собственных всадников, несомненно, объясняет, почему в Греции такая уважаемая должность никогда не подкреплялась почетным титулом, как это было в Риме.

Легенда гласит, что орден всадников в Риме берет свое начало еще от Ромула, который выбрал для своей личной конной охраны сотню обученных и хорошо воспитанных молодых людей из каждого из трех племен, на которые он разделил свой народ. Во всяком случае, рыцарство существовало во время правления Сервия Туллия, который узаконил государственную кавалерию, увеличил число всадников, ввел налог на их содержание и назначил определенную сумму для каждого «рыцаря» для покупки коня. Наличие определенной собственности было необходимо для того, чтобы воин мог претендовать на этот пост. Сумма время от времени менялась. Во времена империи она составляла 400 сестерциев. В этот период, когда честность и мораль в Риме ценились невысоко, любой человек, обладающий определенной суммой, мог быть принят в орден, независимо от всего остального. Но во времена республики, когда честность считалась добродетелью, ни один человек не мог оставаться в рядах рыцарей, если его поведение бросало тень на орден, и ни один претендент не принимался в его ряды, если он не отвечал высоким стандартам.

Привилегии римских рыцарей заключались в следующем: предоставление лошади, оплаченной из общественных фондов, ношение золотого кольца, которое он надевал при посвящении, специальная туника, украшенная пурпуром, и специальное место на общественных играх. 15 июля проводился ежегодный парад римских рыцарей. Они следовали от храма Марса к Капитолию – верхом, одетые в алые тоги, с венками из оливковых веток на головах, неся военные знаки различия. Каждый пятый год эта процессия приобретала особое значение, поскольку из красочного зрелища для римских граждан она превращалась в своеобразное судебное расследование, в процессе которого цензор получал доклад о поведении рыцарей. Каждый рыцарь стоял на возвышении, пока решалась его судьба. Тот, кто позволил своему состоянию уменьшиться ниже определенного предела, кто не ухаживал за своими лошадьми или вел себя неподобающим образом, получал приказ продать своих лошадей. Это было эквивалентно разжалованию. С другой стороны, тот, кто поддерживал традиции ордена, утверждался в должности на следующие пять лет. Этот орден римских рыцарей, хотя во многих отношениях и близкий к существовавшим в других веках, не являлся их прародителем. Он исчез еще до появления рыцарских орденов в средневековой Европе.

Традиция жаловать рыцарство в разных странах и в разные времена была различной. Но она стала больше похожей на посвящение, чем на гражданский акт, когда в ней стала участвовать церковь, особенно на континенте. Тогда короткую процедуру ранних веков, когда суверен «создавал» рыцаря, положив военный ремень на его плечо, поцеловав его левую щеку и сообщив: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа произвожу тебя в рыцари», сменило более продолжительное действо. Особенно много времени занимала подготовка. Претенденты на рыцарство должны были подготовить себя к высокой чести воздержанием и чистотой. Посвящению предшествовали посты и бдения. Непосредственно перед ним претендент должен был вымыться (символ очищения) и надеть белое одеяние (знак начала новой жизни). Когда наступал день посвящения, претендента с большой пышностью провожали в собор или церковь, где происходила сама процедура. Слова, произносимые во время церемонии, очень напоминали те, что говорят при крещении. Затем ему вручали меч и шпоры, после чего следовал легкий удар по плечу или щеке – знак последнего оскорбления, которое он должен был вынести. Рыцарь возлагал на алтарь свой меч, который ему возвращался уже благословленный священником. В заключение рыцарь клялся говорить правду, отстаивать правое дело, утешать обиженных, защищать невинных, быть вежливым и обходительным, противостоять неверным, презирать плотские соблазны и в любых обстоятельствах защищать свою честь.

Такими были церемонии, сопутствовавшие во времена священных войн рождению рыцаря. Но с изменением условий, когда религиозная нетерпимость несколько ослабла, да и военная квалификация молодого рыцаря стала менее важной, торжественная церемония снова превратилась в незамысловатый акт, во время которого монарх касается плеча коленопреклоненного претендента на звание рыцаря и говорит: «Я произвожу тебя в рыцари» или «Вставайте, сэр рыцарь». Тот, кто жаловал рыцарство, в каком-то смысле становился отцом новоявленного рыцаря. Даритель вроде бы усыновлял получающего дар. Латинское слово adoptatus – усыновленный вошло в английский язык и через слово adobato трансформировалось в dub – посвящать в рыцари.