Начнется цепная реакция действий, — попавшие под контроль машины построят другие, более продвинутые механизмы, уже узко специализированные, «заточенные» для эффективного выполнения конкретных задач, — те в свою очередь создадут инфраструктуру и материальную базу для возрождения цивилизации, решат тысячи вопросов, связанных с выживанием хрупких биологических существ, чьи матрицы зашифрованы в самой структуре колониального транспорта.

И, наконец, спустя огромное количество времени, когда будет преобразована планета, очищен космос в радиусе сотен световых лет, экспансия машин под управлением четверть сущностей завершиться. Энергетические матрицы получат свой второй компонент, станут полусущностями, — уже не целеустремленными исполнителями, а личностями, способными творить, созидать, наполнять отвоеванное у чуждых рас и равнодушно-беспощадного космоса пространство красотой и смыслом, и, наконец, когда завершатся все преобразования, разделенные до этого компоненты полноценных личностей воссоединяться, — раса существ, к которым принадлежала Айла, возродится, но все, совершенное ради подготовки долгожданного, чудесного момента, не будет тяготить существ, переживших миллионы лет забвения. Да они будут помнить о жертвах, что пришлось принести ради возрождения цивилизации, но та память будет иной, сглаженной, не несущей угрызений совести и морального разрушения, так словно до возрождения действовали другие существа, память о деяниях которых принадлежит истории.

Айла поняла, как жестоко ошиблась, когда первые четверть-сущности с имплантированными энергоструктурами познания и управления, сумели проникнуть внутрь некоторых орбитальных конструкций и пробудить там механизмы иной расы, исчезнувшей со сцены истории несколько миллионов лет назад.

Они завладели космическими кораблями и тут… случилось непредвиденное.

Механизмы, которыми они овладели, являлись боевыми, они не предназначались ни для какой иной цели, кроме уничтожения.

Однако их специализация могла быть переориентирована, любое оружие использовано в качестве инструмента, но… этого не случилось. Универсальные энергетические структуры, как было задумано, выполнили предназначенную им миссию, исследовали механизмы, перехватили над ними контроль, и перешли в подчинение четверть-сущностям, которые по замыслу, начнут борьбу за существование.

И они начали борьбу.

Борьбу друг с другом, за выживание.

Беспощадную схватку, лишенную смысла, не несущую результата, ни сейчас, ни в обозримом будущем.

Айла не могла их остановить.

Четверть-сущности оказались агрессивны, прежде всего, по отношению друг к другу.

Это был провал. Провал всех надежд, расчетов, чаяний, иллюзий.

Одни энергетические матрицы погибали, но им на смену приходили другие, в системе двойной звезды разгоралось чудовищное, ничем не оправданное противостояние, в котором каждый сам за себя, сам по себе, потому что древние инстинкты оказались столь примитивны, разрушительны, жестоки, что предполагали лишь временную кооперацию, ради достижения сиюминутной цели, а затем недавние союзники тут же становились врагами и вступали в схватку, мертвые, лишенные управляющей воли корабли иной цивилизации, превратившиеся в пустые оболочки, кружили по орбитам вокруг планеты, некоторые падали вниз, сгорая в непригодной для дыхания живого существа атмосфере, но большинство таких «пустышек» очень быстро оказывались захвачены новыми четверть-сущностями, которые, используя недолгие благоприятные интервалы, вырывались с поверхности планеты, из района посадки базового корабля и снова овладевали столь необходимыми им защитными оболочками.

«Полу» или «четверть» разумное существо не возродит цивилизацию. Оно способно, подчиняясь инстинктам, лишь уничтожать, нет у половинчатого разума потенциала созидания, да и не разум это вовсе?… только поздно, поздно и бессильно поняла свою чудовищную ошибку Айла.

Нельзя разделить разум. Он либо есть в полном объеме, либо его нет. Если ты достиг высот знания, то зачем нужно перепоручать борьбу за собственное существование лоботомированным копиям?

Она поняла все слишком поздно. Ей уже не вырваться со станции, не исправить содеянного, она за период ожидания стала так слаба, потеряла столько жизненных сил, что едва поддерживала целостность собственной личности, но постепенно начала распадаться и сама структура самосознания Айлы.

Она умирала, агонизировала, уже ни на что не надеясь, лишь понимая, что в попытке отстраниться от негативных, морально неудобных сторон бытия они, — все кто принимал участие в проекте, — создали страшную ловушку для многих цивилизаций, чья экспансия уже однажды доходила до этого участка пространства и несомненно когда-нибудь докатиться вновь.

Любой, кто появиться тут, обречен, ибо в четверть-сущностей внедрена универсальная структура, уничтожающая системы управления любого механизма и заменяющая их собой.

Отсюда когда-нибудь начнется самое страшное нашествие разноликих машин, принадлежащих различным цивилизациям, — нетрудно предсказать, что базовый корабль может веками, тысячелетиями создавать все новые и новые копии нежизнеспособных и неполноценных существ, они погибнут не все, и закономерно, те, кто победят в борьбе, начнут совершенствоваться, и в конечном итоге инициируют страшный, не поддающийся четкому прогнозированию виток неживой эволюции.

Как жутко и горько…

Она хотела принести счастье своему народу. А принесла полное уничтожение, или даже хуже — извращенное существование, грозящее неисчислимыми бедами многим, ни в чем не повинным и ничего не подозревающим цивилизациям, которым быть может еще только предстоит зародиться, пройти сложным путем развития, чтобы столкнуться с порождениями «мудрой» расы, такой себялюбивой и эгоистичной, что в погоне за моральным комфортом она своими руками уничтожит все сущее на тысячи световых лет вокруг…

Айла погибала.

Она казалась себе самой мотыльком, чей срок вышел, крылья бессильно опустились, и вот она лежит на чьей-то ладони, такая хрупкая еще красивая, но уже почти мертвая, непонятная…

Почему она в последний момент ощутила, как теплое осторожное дыхание приблизилось, согревая ее?

Наверное, это бред, галлюцинация созданная рассудком, чтобы мне было тепло и не так страшно угасать, осознавая содеянное…

А все что нам было нужно — немного лазурно неба и право оставаться самими собой…