Рубанов Андрей Викторович
Шрифт:
– У меня нет доступа к его личным счетам.
– А у Марины?
– Этого я не знаю.
– Если я был с тобой груб – извини, – сказал Свинец. – Я человек жесткий. Я без мамы вырос. И еще: мне нужен номер твоего телефона. Будь на связи. Завтра я тебе позвоню. Наверняка нужно будет что-то уточнить.
Капитан слукавил. Завтра он работать не собирался. Пропавший виноторговец подождет. А поездка на родину, в деревню, к братовьям – это святое.
8. Поздравляем, ты умер
Матвей умирал почти четырнадцать минут.
Увидел во всех подробностях и знаменитый тоннель, и свет в конце тоннеля, и тьму в конце света, и те места, где свет и тьма становятся единым целым, а потом те места, где нет ничего, что было бы целым или единым.
Его долго несло по черным лабиринтам. Бросало то в холод, то в жар. Подкатывала и отступала тошнота. Мгновения полного расслабления сменялись периодами сильнейших судорог, когда каменели, напрягаясь, даже ресницы, даже мочки ушей.
Вдруг все прекратилось, он словно повис внутри самого себя, – и вот вспыхнули перед глазами тысячи ярких молний, необъятная и простая картина живого и мертвого мира предстала во всей ее гармоничной законченности; мозг прояснился до последней степени, и в одно короткое мгновение в нем засверкали исчерпывающие ответы на все вопросы, сводившие с ума человечество на протяжении десяти тысяч лет его истории. Есть ли Бог, в чем смысл жизни, что такое путешествия во времени, и вечная молодость, и философский камень, и инопланетный разум. Но и ответы, и тем более сами вопросы теперь показались Матвею примитивными, несущественными. Так старец снисходительно усмехается юношеской наивности.
– Господи, как все просто! – воскликнул он, чувствуя все усиливающийся восторг, и очень скоро новопреставленный раб божий целиком отдался этому восторгу. Все уравновешено, понял он, задыхаясь от наслаждения. Страх смерти, испытываемый всяким человеком на протяжении всей его жизни, неминуемо и логично компенсируется сильнейшей эйфорией, когда умерший наконец оказывается на той стороне. Это же так просто!
Он долго смеялся. Хохотал, захлебываясь. Целую вечность. Пока не понял, что кто-то находится рядом, скромно и с нечеловеческим терпением ожидая, пока новичок не успокоится.
– Кто ты? – спросил Матвей.
– Здесь никого нет.
– А с кем я говорю?
– Сам решай.
– С Богом? – осторожно предположил Матвей.
– Разумеется, нет. Бог не разговаривает. Он дает понять.
Ответы отдавались в голове гулким многократным эхом; звуки низкие, необычайно приятного, комфортного тембра; было ясно, что произносивший их, кто бы он ни был, исполнен к собеседнику большой симпатии.
– Я умер, да?
– Да. Прими поздравления.
– Я не хочу умирать! Вернее, не хотел…
– Ничего не поделаешь.
Матвей сглотнул слюну.
– Но я не верю, что умер! Я чувствую свои руки и ноги. Пошевелить не могу, но чувствую… Я могу говорить. Шевелить губами. Дышать могу… Плакать могу. У меня по лицу слезы текут… Горячие…
– Так расстается с тобой твое тело. Прощается. Вспомни: если живому человеку отрезают конечность, ампутируют – она еще долго потом его беспокоит. Фантомные боли – так это называется. А ты лишился всего тела. Рук, ног, кожи, нервной системы… Спинного и головного мозга… Тебе кажется, что ты дышишь, мыслишь, делаешь выводы, произносишь слова – но все это остаточные явления.
– Иногда я чувствую боль.
– А чего ты ждал? Когда ты родился, тебе тоже было больно. Ты появился на свет в результате длительного процесса. Девять месяцев созревал в материнской утробе. Неужели ты думаешь, что смерть – менее короткий и сложный путь? Это долгая дорога. Один этап сменяет другой. Сначала все смеются. Наслаждаются. Но это быстро проходит. Потом многие горюют. Особенно молодые. Для стариков – тех, кто при жизни подготовился, – все проходит сравнительно безболезненно…
Матвей подумал и спросил:
– Скажи, кто ты?
– Сам решай.
– Ангел?
– Пусть будет ангел. Или – бес. В данном случае это несущественно. Я – часть тебя. Я – это парашют, смягчающий удар. Ты, как всякий другой живой, носил этот парашют в себе всю жизнь, ничего о нем не зная. И вот в момент смерти он тебе пригодился. Смягчил удар…
– Как мне тебя называть?
– Любым именем.
– А как ты сам себя называешь?
– Никак. Я пробуду рядом с тобой недолго. Как только ты адаптируешься к своему новому состоянию – я исчезну. И ты забудешь обо мне.