Шрифт:
– Кому об этом известно?
– Ну, за исключением пострадавших и свидетелей, только мне.
– Можно решить проблему по-тихому?
– Пострадавшие хотят вернуть свою видеокамеру.
– Да я куплю им десяток камер! А с Макака сам шкуру спущу!
– Ты не понял, Виктор. – Я медленно и, смею полагать, выразительно покачал головой. – Они хотя вернуть свою видеокамеру.
– Да какая разница!..
– Мы будем спорить или искать Макака?
– Да, конечно. Как скажете, Дмитрий Алексеевич.
Полутруп был не на шутку перепуган. А, может быть, уже почувствовал себя жертвой фамильного проклятия. Или еще чего похуже.
Витька достал коммуникатор и сделал несколько звонков. После чего нам стало известно, что сегодня Макак на работу не вышел – его не видели ни на одной из точек, закрепленных за командой Полутрупа. Домашний его телефон и мобильник не отвечали.
– Где живет Макак?
– В Солнцево.
– И что ж, он оттуда каждый день сюда, как на работу, мотается? – удивился я.
– Почему «как»? На работу! Читали в детстве Маяковского? «Все работы хороши, выбирай на вкус»! Вот так! Великий, между прочим, пролетарский поэт!
– Полагаю, великий пролетарский поэт совсем не Макака имел в виду.
– Владимир Владимирович не делал никаких исключений! Он написал: «Все работы хороши»! Между прочим, в персональном списке он работу частного детектива также не упомянул.
– Зато не забыл милиционера.
– Лучше бы забыл.
– Ладно, давай адрес Макака.
– Вы на машине?
– Нет.
– Тогда, позвольте, я вас отвезу.
– Не стоит.
– О! Позвольте уж мне самому решать, что чего стоит!
– Только, чтобы Маяковского в машине не цитировать, – предупредил я.
– Договорились.
Полутруп достал из ящика стола маленький, кажущийся почти игрушечным пистолет «Вектор» и сунул его в боковой карман пиджака.
– Зачем тебе оружие?
– Можно подумать, у вас его нет.
– Мне по штату положено.
– А я на всякий случай взял.
– Мы же едем не на войну, а к твоему приятелю.
– Который, заметьте, на работу не вышел и на телефонные звонки не отвечает. Вас это не настораживает?
– Пока – нет.
– У Макака множество недостатков, но вот необязательность не из их числа. Он если сказал, то – сделал.
– И что же он должен был сделать?
– Он должен был выйти сегодня на работу и ответить на мой звонок.
Полутруп быстренько выбежал из-за стола, глянул на себя в большое зеркало на стене и поправил маленький золотой значок с профилем Президента на левом лацкане.
– Когда в партию вступил, Виктор Петрович? – усмехнулся я.
– А как только позвали, так и вступил, – ничуть не смутившись, ответил Полутруп.
– То-то, смотрю, ты великих пролетарских поэтов цитировать начал.
– Одно другому не мешает.
– А с совестью как?
– А это уже слишком личный вопрос, чтобы отвечать на него малознакомому человеку. Но вам, Дмитрий Алексеевич, могу сказать, как на духу!..
– Не стоит.
– Тогда ответьте и вы на личный вопрос. Чего ради вы бузу с охранником затеяли? Не могли просто сказать, что вы ко мне?
Я подумал и улыбнулся.
– Нужно было напряжение скинуть.
– Ну и как? Получилось?
– Да.
Я и в самом деле чувствовал себя значительно лучше, чем с утра. Хотя причиной тому была вовсе не разбитая морда охранника, а то, что я включился в привычный рабочий ритм.
Однако ж не могу сказать, что мысли о Лое, о том, как нам с ней теперь быть, больше не заглядывали в голову. Заглядывали! Да еще как! Однако ж, если я каждый раз при мысли о Лое стану морды кому попало бить, до добра это не доведет.
Точно.
Нужно менять тактику.
Глава 4
Макак был дома.
Мы узнали об этом после того, как водила Полутрупа отмычкой вскрыл дверь Макаковой квартиры.
Квартира была маленькая, однокомнатная. Обставленная кое-как. Большая часть мебели, по всей видимости, перекочевала сюда с ближайшей помойки.
Макак в своем дурацком клетчатом костюме лежал в комнате на полу. В луже собственной крови.
Я присел на корточки рядом с трупом. Потрогал пальцем запекшуюся кровь. Судя по состоянию крови, выпустили ее из Макака самое большее два часа назад.