Власенко сидит за столом, просматривает лежащие перед ним бумаги. Ему наше драматичное явление почему-то кажется вполне естественным. Во всяком случае, внешне его удивление никак не проявляется.

– Петр Николаевич! Позарез нужна машина! Срочно!

Власенко молча открывает ящик стола, достает из него ключи и кидает их мне.

– Желтая «Хонда» на стоянке у входа.

Люблю иметь дело с людьми, не задающими лишних вопросов.

– Я ваш должник!

– Разберемся.

Когда мы выбегаем из коридора, хост и гардеробщик уже ждут нас. Держат в руках нашу одежду. Мы с Ансом ныряем в плащи и, не застегиваясь, выбегаем на улицу.

Дождь.

Анс бежит за мной, ни о чем не спрашивая. Он еще не знает, в чем дело, но понимает, что у этой гонки непонятно с кем и за какой приз, есть своя причина.

Желтая «Хонда». Не лучший вариант – слишком заметна. Но лучше, чем ничего.

Я прыгаю за руль.

Анс – на соседнее сиденье.

Педаль газа утоплена в пол.

Машина срывается с места и несется по мокрому асфальту, вспарывая тьму лезвиями фар.

Так.

Теперь у нас есть время. Немного, но – есть.

Я протянул Ансу коммуникатор, так и оставшийся включенным на системе наблюдения.

– Веди меня.

– Понял.

Демону не надо ничего объяснять – теперь он и сам все видит.

Святоши пересекли Ленинградку и через площадь Тельмана выехали на улицу Черняховского. Мы движемся в том же направлении, только Анс выбирает дорогу дворами – так короче, да и машин меньше. Демоны уже подъехали к Тимирязевской академии.

Место замечательное.

Но какого лешего им там нужно?

Во втором-то часу ночи?

– Направо!

Мы выехали на Пасечную улицу. Справа – оранжереи, слева – учебные корпуса.

– Влево!

Я резко вывернул руль.

Машина проехала между двумя учебными корпусами, в которых не горело ни одно окно.

Справа блеснула вода.

Точно, там ведь искусственный пруд.

– Налево!

В темноте мы въехали, должно быть, в палисадник. Колеса «Хонды» перепахали какие-то грядки. Пару раз нас как следует тряхнуло. Машина проломила живую изгородь.

– Стоп!

Я остановился, едва не ткнувшись бампером в ствол лиственницы.

И тут же погасил все габаритные огни.

Справа от нас находился выезд на Лиственничную аллею. По которой проезд транспорта был закрыт. Слева, метрах в трех, находилась кирпичная стена академического корпуса. На втором этаже горели три окна. На улицу падали тусклые отсветы.

– Демоны на месте, святоши – на подходе, – сообщил Гамигин.

– Здорово. – Я забрал у него коммуникатор, выключил и сунул в карман.

Теперь в нем уже не было необходимости.

Я осторожно приоткрыл дверцу. Были слышны только обычные ночные звуки. Шелест ветра в иголках лиственниц. Чье-то недовольное ворчание где-то вдалеке. Приглушенный смех, доносящийся из-за закрытых окон. Шум машин со стороны Тимирязевской улицы.

Должно быть, демон, на котором сидел мой клоп, оставил машину у въезда на Лиственничную аллею и дальше пошел пешком. Сейчас он находился по другую сторону аллеи, рядом с памятником Ленину. И, надо полагать, он там был не один.

То, что мы с Гамигином приехали на чужой машине, а, следовательно, оказались без спецоборудования, несколько осложняло задачу. Но, в общем, света от фонарей было достаточно, чтобы отчетливо видеть аллею, бронзового Ильича и небольшую открытую площадку вокруг постамента. Агенты ССРС, должно быть, прятались в кустах. И только один открыто стоял у постамента. Широко расставив ноги и заложив руки за спину. Лицо его было обращено в сторону аллеи.

Вопрос: кого он ждал?

Ответ: того же, кого очень хотели увидеть святоши. Которые, скорее всего, тоже были уже где-то неподалеку.

Я достал пистолет и передернул затвор. Интуиция подсказывала мне, что без стрельбы сегодня не обойдется.

А вот интуиция Гамигина, похоже, молчала.

– Где твой пистолет? – шепотом спросил я у Анса.

– В машине.

– В твоей машине?

– Ну, конечно.

– И что же он там делает?

– Лежит.

Ну, здорово!

Мы, к тому же, еще и наполовину безоружны.

– Тебе не кажется, что выезжать на работу без оружия глупо?

– Мы собирались только поужинать.