– Мне кажется, у нас неприятности, Большой Папочка, – быстро обрезала его Роза. – На связи шеф полиции. Он говорит, это срочно.

Шутт ощутил в желудке пустоту, которая не имела ничего общего с выпивкой.

– Давай его.

– Соединяю. Пожалуйста, шеф.

– Уиллард? Тебе бы лучше прийти сейчас сюда, да побыстрее. Двое из твоих парней вляпались в дерьмо, и прикрыть их мне никак не удастся.

– И что они сделали? – спросил капитан, прекрасно зная, какой услышит ответ.

– Похоже, их поймали на месте преступления, кража со взломом, – сообщил ему Готц. – Но это было бы еще полбеды. Дело в том, что они забрались в дом губернатора, и он сам поймал их!

Может показаться, что мой шеф имеет чрезмерную склонность, в отличие от большинства людей, "выкупать" свой путь из плена тупиков и дилемм, но я бы отметил, что он неизменно соблюдал определенные рамки при столкновении с политиками. Это не было, как можно подумать, результатом некоторого отвращения с его стороны к влиянию "отдельных заинтересованных групп" или результатом поддержки лозунга, выражающего основу одного философского направления: "Честный политик – это тот, кто будучи куплен раз, остается купленным навсегда!" Скорее это проистекало из его постоянной убежденности в том, что власти, избранные путем голосования, не должны получать "свыше" того, что положено за их работу.

Вот как он сам излагает это: "Официанты и обслуга получают минимальную плату, заниженную заранее в расчете на то, что их итоговый доход увеличивается за счет чаевых, а отсюда следует, что если кто-то чаевых им не платит, он, фактически, грабит этих людей, отбирая у них средства к существованию. С другой стороны, предполагается, что должностные лица живут в рамках своего жалованья, и любая попытка с их стороны получить дополнительный заработок за самые простые действия, определяемые их обязанностями, есть вымогательство, если не хуже, и должна считаться наказуемым законом поступком!"

Нечего и говорить, что подобное отношение никак не способствовало росту его популярности среди встречавшихся с ним политиков.

Дневник, запись № 112

Губернатор Лякот, или Слякоть, как его называли политические противники, никак не мог выйти из состояния самодовольного возбуждения с тех самых пор, как капитан попал в поле его зрения. Уже в тот момент, когда он только прочитал в новостях, что в их колонии появился мегамиллионер, губернатор, пораскинув мозгами, соблазнился очередным походом за жирными "пожертвованиями", которые решил получить за счет сей достопримечательности. Однако все приглашения на вечера и ленчи оставались со стороны легионера без внимания, как бы давая понять о его отношении к личной просьбе губернатора о дополнительных вложениях и смутных намеках на "благотворительное законодательство".

Сейчас, наконец-то, он не только получил шанс встретиться с наследником "Мьюнишн", но и провести эту встречу в обстановке, которую можно рассматривать как "благоприятную для переговоров". Говоря языком непрофессионала, с двумя легионерами под замком он делал их командира абсолютно беспомощным, и при этом абсолютно не имел намерений ни продешевить, ни отпустить их просто так.

– Итак, вот мы и встретились, мистер Шутт… или я должен называть вас капитан Шутник? – Губернатор улыбнулся, откинувшись в кожаном кресле, пока командир легионеров усаживался на стул для гостей.

– Называйте меня капитан Шутник, – сказал Шутт, так и не возвратив ему улыбку. – Это не светский визит. Я здесь официально, по делам Легиона.

– Вот уж верно. – Губернатор кивнул, наслаждаясь ситуацией. – Вы не из тех, кто принимает приглашения на светские приемы. Хорошо, тогда, может быть, перейдем прямо к делу? Чем могу помочь… считайте, что я не в курсе ваших дел. Говоря откровенно, я рассчитывал увидеть вас сегодня гораздо раньше.

– У меня было несколько дел, которые требовалось сделать в первую очередь, – спокойно ответил ему капитан. – А относительно того, чем вы можете помочь мне, – я прошу вас отозвать дело против двух легионеров, находящихся сейчас в городской тюрьме.

Губернатор покачал головой.

– Этого я не могу сделать. Эти люди преступники. Я поймал их сам, вот у этого самого окна. Нет, сэр, я не могу позволить им выйти на свободу, чтобы они вновь занялись воровством… если, конечно, вы не предоставите мне – можем мы сказать так? – причину для такой снисходительности.

– Я могу предоставить их вам целых две, губернатор, – процедил Шутт сквозь стиснутые зубы, – хотя, думаю, вполне достаточно будет и одной. Прежде всего, эти люди не забирались в ваш дом…

– Может быть, вы не расслышали меня, капитан. – Губернатор улыбнулся. – Я сам поймал их!

– …а выбирались из вашего дома, – закончил Шутт, словно не хотел, чтобы его перебивали. – Видите ли, мои легионеры стремятся использовать любой шанс, чтобы получить работу по патрулированию, которую вы предпочли отдать частям регулярной армии, и те два человека, Рвач и Суси, проникли сюда, пытаясь найти нечто, что я мог бы использовать в качестве средства принудить вас дать нам этот шанс.

Шутт сделал паузу, чтобы покачать головой.