– Поскольку не вижу в этом нарушения законов, весь риск я беру на себя.

– Как вам угодно, сэр.

Джерсен занял место в пассажирском салоне.

– Может быть, вы все-таки пожелали бы посетить какое-нибудь особенное место? – поинтересовался водитель.

– Вам известно местожительство Адарио Ченсета?

– Разумеется, сэр. Особняк Ченсета называется Олденвуд.

– Когда мы будем проезжать мимо, покажите мне его.

– Хорошо, сэр.

Такси покатилось по Аллее, обогнуло Парк Отдохновения и начало взбираться по пологому склону, ведущему в Ллаларкно. Густые ветви деревьев вскоре совсем скрыли огни Твониша, и Джерсен почти сразу же ощутил себя в совершенно новом окружении.

Дорога теперь шла среди буйной растительности, то и дело огибая тот или иной мезленский дом. Джерсен, исходя из собственной оценки богатства Ченсета и его социального положения, ожидал увидеть повсюду великолепие и показную роскошь, однако, к немалому своему удивлению, обнаружил в основном только хаотически разбросанные старинные особняки, построенные, несомненно, с одной-единственной целью – создать максимум удобства тем, кто в них поселился. Взгляд его скользил по уютным лужайкам, бассейнам и верандам, сплошь увитым буйно цветущими растениями. Среди ветвей мелькали разнообразные фонари, как в какой-то сказочной стране, из высоких многостворчатых окон лился мягкий золотистый свет. Люди, живущие в этих домах, подумалось Джерсену, относятся к ним с такою любовью и заботой, будто они – живые существа. Детям, безусловно, ни за что не хочется расставаться с такими домами, однако дом наследует старший сын, а остальным, независимо от того, насколько им больно, приходится его покидать.

Джерсен, который едва помнил дом своего детства, вдруг загрустил, размышляя над этим. Он и сам мог бы обзавестись таким домом, если бы захотел, таким же просторным и удобным, и не расходы служили препятствием, а только образ жизни космического бродяги, которому даже мысль о подобном казалась не более чем призрачным воздушным замком. Однако грезить об этом было так приятно, так сладко, что хотелось протянуть как можно долее мгновенья несбыточного счастья.

Где бы он предпочел жить, если бы обстоятельства сложились так, чтобы можно было обосноваться надолго? Безусловно, не на Альфаноре, как и не на любой другой планете Скопления. И даже не на планетах Веги, где дома, подобные этим, будут выглядеть совершенно неуместными. Пожалуй, только на Старой Земле или здесь, на Мезлене. И с Шеридин Ченсет…

Чем больше Джерсен задумывался над этим, тем более заманчивой начинала казаться ему такая перспектива. И все же это невозможно!

– Где же Олденвуд? – окликнул Джерсен водителя.

– Уже совсем близко. Вот Парнассио, дом Зэймсов. А это – Андельмор, в нем живут Флористисы. А вот и Олденвуд.

– Остановитесь на минутку.

Джерсен вышел из такси и встал на дороге. С еще большей грустью, чем раньше, смотрел он на дом, где прожила свою жизнь Шеридин. Все окна темные, лишь кое-где светятся огоньки охранной сигнализации. Ченсеты, судя по всему, еще не вернулись домой.

– Обратите внимание вон на тот дом, – сказал водитель. – Это Мосс-Элрун, очень приличный дом. Он принадлежит престарелой леди, последней в роду Эйзелсов. Она оценила дом в миллион севов и не уступает ни цента… Вы слышали о Ленсе Ларке, великом пирате космоса?

– Естественно.

– Однажды он забрел в Ллаларкно, вот как вы сейчас, и, увидев этот дом, решил купить его. Ну что такое, скажите на милость, миллион севов для Ленса Ларка? Он прошел в сад, стал ко всему приглядываться, принюхиваться к цветам, пробовать ягоды на кустах. Случилось так, что в дальний конец своего сада забрел Адарио Ченсет и заприметил незнакомца. Окликнул его: «Эй, кто там? Что вам понадобилось здесь, в этом саду?» – «Я осматриваю продаваемое имение, если вам так уж необходимо все знать, – ответил ему Лене Ларк. – Я решил приобрести его». Вот тут Адарио Ченсет прямотаки взбеленился: «Катитесь отсюда ко всем чертям! Я не потерплю, чтобы отвратительная дарсайская рожа торчала над забором моего сада, не говоря уже о запахе! Убирайтесь из Ллаларкно, и чтоб вашего духа здесь больше не было!» Лене Ларк тоже пришел в бешенство: «Сами катитесь к чертовой матери! Я совершаю покупки там, где пожелаю, и не стесняюсь показывать свое лицо всюду, где мне заблагорассудится». Ченсет опрометью бросился к себе в дом и вызвал охранников из службы безопасности, которые, разумеется, вытурили Ленса Ларка из имения старой дамы. Вот он, этот дом, так и пустой до сих пор, поскольку никому пока еще не хочется выкладывать за него миллион севов.

– А что же было дальше с Ленсом Ларком?

– Кто его знает? Говорят, он был вне себя от ярости и выпорол целую дюжину мальчишек, чтобы утолить свой гнев.

– Он все еще на Мезлене?

– Ну разве можно сказать о нем что-нибудь определенное? Никто не догадывался, что это ЛеНс Ларк, пока он вдруг не воспылал желанием приобрести МоссЭлрун. Его имя стали упоминать только после этого инцидента.

Сквозь ветви деревьев Джерсен мог увидеть МоссЭлрун только мельком. По поверхности озера за домом протянулась яркая, сверкающая дорожка отраженного света Шанитры [23] .

Джерсен забрался в салон такси, и оно продолжило объезд Ллаларкно. Мимо проносились рощицы и поросшие лесом и кустарниками лощины, залитые лунным светом прогалины, величественные старинные дома, но Джерсен ни на что уже больше не обращал внимания. Такси сделало полный крут по Ллаларкно, вернулось на косогор и спустилось к Аллее. Из задумчивого состояния Джерсена вывел голос водителя:

– Куда теперь, сэр?

Джерсен снова задумался. Ему еще многое предстояло сделать, было очень важно не терять времени, но он устал и к тому же расстроился. Утро вечера мудренее, решил в конце концов Джерсен.

– В гостиницу «Коммерсант».

Монгрелы Твониша в ответ на неприступность мезленцев, в противовес им, создали собственное общество со своей субкультурой, своими порядками, своей моралью, во всем проникнутыми настороженностью по отношению к мезленцам. Наверное, не мешало бы упомянуть и о том, что само слово «монгрел» вовсе не мезленского происхождения. С точки зрения мезленцев, все люди делятся на три категории: мезленцы, все другие, кроме дарсайцев, и дарсайцы. Слово «монгрел» было введено в употребление «Твонишским вестником», чтобы в шутливой манере охарактеризовать различное происхождение обитателей Твониша. В моду же словцо вошло в качестве иронического ответа на претензии мезленцев на исключительность – шутки, истинного смысла которой сами мезленцы, естественно, не уловили.