И вот теперь я здесь и иду по скрипящему гравию подъездной аллеи с извивающимся малышом на руках, при этом стараясь не расплакаться (не думаю, что папе или маме это могло сейчас понравиться).

— Энди! — закричала мама, вытащив еще одного извивающегося малыша из машины. — Приехал грузовик с вещами, но, по-моему, он застрял на повороте из переулка. Ты можешь пойти помочь рабочим?

Я уж не знаю, что нужно было сделать папе. Может, взять огромную ножовку и слегка подровнять грузовик с боков, чтобы он мог вписаться в поворот, не содрав краску цвета заварного мороженого с террасы соседнего коттеджа? Или намазать грузовик волшебным снадобьем, чтобы тот съежился, как герои «Алисы в Стране Чудес»?

Кстати, если говорить о сказках, я чувствовала себя сейчас, как будто попала в одну из них, причем не самую счастливую. В отличие от пригорода — микрорайона, застроенного муниципальными домами, главная часть Портбея — места, которое теперь, как предполагалось, будет считаться моим домом, представляла собой беспорядочную путаницу узких улочек и ветхих, старых коттеджей, готовых сорваться с холма в море. Там стоял и наш старый, ветхий коттедж, точно такой же, как домик, в который попали Гензель и Гретель, разве что он был построен не из пряников и леденцов, но все равно выглядел крайне подозрительно, как будто ведьма, живущая в нем, искоса смотрит на вас, затаившись у окна верхнего этажа.

— Он просто чудный, правда? — Мама вздохнула и, отпустив Джейми, позволила ему выскользнуть из ее рук и, проделав извилистую траекторию, приземлиться на траву.

Чудный? Да он точь-в-точь подходил для «Домов ада» — документального фильма, который показывали по ящику, а может, даже для тайного убийства.

— Угу, — пробормотала я в ответ, спрашивая себя, не сошла ли она с ума.

Здание было невзрачным и обветшалым, и мне показалось, что оно не разваливается только благодаря ползучему темно-зеленому плющу, который, цепляясь корнями за стены, не дает им рухнуть.

— Может, это даже хорошо, что ты не смогла приехать в прошлые выходные, когда мы впервые осматривали это место. Теперь для тебя это настоящий сюрприз!

Мама улыбнулась и забрала у меня Джейка до того, как он выколол мне глаз ковшом своего экскаватора.

— Угу, — снова пробормотала я, радуясь тому, что солнце светит так ярко. Это означало, что я могу зажмуриться, притворяясь, что осматриваю дом, и спрятать грозящие политься слезы.

По сравнению с другими родителями мои мама и папа были просто замечательными — гораздо более стильными и современными, чем родители моих подруг. Они интересовались модой, музыкой и всякими вещами, на которые родителям моих подружек было совершенно наплевать. С ними было приятно поболтать — когда они не были слишком заняты работой и мальчиками (на что уходило почти все их время). Но не важно, какими бы классными ни были мои мама и папа, когда доходило до дела, оказывалось, что они-то взрослые, а мне всего тринадцать; их двое, а я одна, и поэтому, когда они решили переехать из Лондона в Портбей, у меня вообщене было выбора. Сколько я ни твердила им, что не хочу переезжать, сколько ни плакала из-за жуткой перспективы уехать из Кентиш-Таун от Фрэнки и всех моих любимых подружек, толку от этого не было никакого. Они мило улыбались, обнимали меня и говорили, что все понимают, но в переводе это означало: «Извини, Стелла, но ничего изменить уже нельзя!» После этого я просто перестала говорить о переезде и, как могла, старалась забыть о нем, притворяясь, что погружена в подготовку к экзаменам, и прячась у Фрэнки, когда мама и папа отправлялись в Портбей искать жилье.

— Ты собираешься позвонить Фрэнки и сообщить ей, как тебе здесь нравится, правда? — спросила мама, заметив, что я роюсь в кармане своей полотняной юбки в поисках мобильника.

— Угу, — снова пробормотала я, стараясь изобразить на лице подобие улыбки.

Фрэнки всегда поддразнивала меня, что серебристая трубка моего мобильника похожа на лазер из фильма «Звездный путь». Хорошо бы так и было -тогда, вместо того чтобы просто разговаривать с ней, я могла бы перенестись обратно в Лондон со скоростью света. Или быстрее, если это возможно.

У меня как будто заболело что-то внутри, когда включился автоответчик Фрэнки. Но боль стала еще сильнее от стискивающей сердце и выкручивающей кишки тоски по дому, когда я услышала: «Привет, ребята! Я тут веселюсь напропалую и не могу сейчас ответить на звонки, так что наговорите все, что хотите, и я вам отзвоню. Бай!»

Как бы мне хотелось быть сейчас в Лондоне и веселиться вместе с Фрэнки, а не торчать в этом жутком городишке. Я представила, что нахожусь в ее квартире и помогаю ей пылесосить пол, усыпанный хрустящими крошками. Но вместо этого мне приходится смотреть, как мама мчится по дороге к Джейми, который тащит в рот гравий с нашей подъездной аллеи.

Но, по крайней мере, у меня есть одна вещь, о которой я внезапно вспомнила, погладив веревочный мешок на плече, где я прятала фотки, сделанные прошлым вечером.

Фотки того потрясающего момента, когда...

Хрррррр-ясь!

— О господи! — выдохнула мама, с ужасом вглядываясь в сторону проулка.

Да, это был не самый лучший способ произвести благоприятное впечатление на новых соседей, еще даже не успев как следует переехать, — наш грузовик с мебелью выломал здоровенный кусок из их стены. Да уж, наверное, я была неединственной, кто в ту минуту хотел, чтобы наше семейство осталось в Лондоне...

Я держала Джейми вверх ногами, ухватив его за лодыжки, и методично встряхивала, чтобы пудреница, которую он стащил из моей сумочки, выпала из его карманов, когда услышала, как мама разговаривает внизу по телефону, вернее, больше молчит в трубку. А это кое-что значило.

— Теперь меня! Теперь меня! — неожиданно потребовал Джейк, заглушая хихиканье Джейми.

— Шшш! — Я попыталась утихомирить моих братцев, стараясь не обращать внимания на то, что вокруг головы Джейка было обмотано нечто, подозрительно напоминавшее мои колготки, привязанные к волосам с помощью куска бечевки (он, должно быть, оторвал ее от одной из картонных коробок). Честно говоря, пытаться распаковывать вещи с двумя моими братцами было так же просто, как прибить желе к дереву. У меня не было никаких шансов заставить их замолчать.