Он потасовал бумаги на столе, повертел шариковой ручкой и нажал кнопку тюремного магнитофона. Записал на пленку время и дату, представил себя и сопровождавших меня копов в обычной полицейской манере.

— Ваше имя Бедфорд Джон, — произнес он. — Подтвердите это на звукозаписи, сказав: да, если не возражаете.

Я не возражал.

Коп улыбнулся:

— Сеньор Бедфорд, поймите, пожалуйста, что вам нечего опасаться, если вы не совершили преступления.

Я улыбнулся в ответ, почувствовав себя гораздо лучше.

— Меня зовут, как вы слышали, Эстрелада. Я расследую три подозрительные смерти, случившиеся вчера примерно в восемь тридцать вечера в Кастеллар-Аламанунья, и последовавший за ними пожар, который нанес большой ущерб крепости. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я небрежно пожал плечами и осторожно ответил:

— Офицеры, которые привезли меня сюда из-за того, что я забыл свой паспорт, говорили, что там был пожар, погибло несколько человек.

— Вот именно, — кивнул коп. — Между прочим, вы неплохо говорите по-испански. Как вы добились этого?

Это был единственный комплимент, который я услышал в последние дни, такое всегда встречается с благодарностью. Я сообщил ему, что являюсь учителем, он же вздернул брови достаточно высоко, чтобы можно было прочесть в его глазах невысказанные слова.

«Бедные дети», — говорил его взгляд.

Он спросил, где я был между восьмью и девятью часами вечера в пятницу.

Я улыбнулся:

— Обедал с тетей. — Алиби в духе Диккенса, но мой ответ позабавил копов.

— Как это принято, — ухмыльнулся Эстрелада, его коллега хихикнул.

Я взглянул на него отсутствующим взглядом. Он сделал примирительный жест.

— Вы слышали когда-нибудь выражение «обедать с тетей»?

Я замотал головой:

— Нет. — Это выражение означало какую-то вещь, которая находилась в волшебном ящике на Тропе Ведьм. — Что-нибудь дурное?

Эстрелада громко рассмеялся:

— Нет, нет. Не имеет значения. Уверен, что вы говорите правду. Вам знакома крепость?

Я снова пожал плечами.

— Слышал о ней, но никогда там не был. Это не моя компания.

Коп кивнул.

— Каков же ваш круг?

Я быстро думал, но отвечал медленно:

— Он ограничен. Борцы за экологию и туристы. Все иностранцы — в ладах с законом. Что произошло?

Эстрелада оценивающе взглянул на меня и решил, что я не тот человек, которого он надеялся найти. Подумав еще две секунды, сказал:

— Там была мастерская, которую держал один немец. Насколько нам известно, к нему пришел местный житель в состоянии крайнего возбуждения и с паршивой канистрой бензина. С ним явились по крайней мере еще два человека. Состоялось бурное выяснение отношений. Мы придерживаемся версии, что те двое как-то одолели немца, его помощника, который числился инвалидом, и местного жителя. Их связали и окунули в бензин. — Эстрелада взглянул мне прямо в глаза. — Об остальном вы сами можете догадаться…

Мои брови взметнулись, внезапно я почувствовал нехватку кислорода в комнате.

— Полагаем, — вздохнул Эстрелада, — что этот инцидент связан с убийством двух полицейских офицеров и местного держателя бара, что произошло чуть раньше в этот же день. — Он протер глаза, словно не спал всю ночь, а затем бросил на меня унылый взгляд, будто ожидал ответов на все вопросы.

Я выпятил губу и пожал плечами:

— Здесь не очень мирный район, не так ли?

Глаза Эстрелады расширились, будто я громко заявил о желании совершить измену.

— Нет, нет, нет и нет, — возразил он. — Преступления с применением насилия крайне редки в этих местах. Побережье и внутренние районы пользуются репутацией зоны с самой низкой преступностью в Европе. Можете быть уверены, что шансы стать жертвой преступного насилия здесь гораздо ниже, чем у вас на родине. Две жертвы — известные преступники, мы уверены, что их гибель как-то связана с организованной преступностью. Обычному туристу здесь абсолютно нечего бояться.

— Думаете, скалолазание не опасно?

Он откинулся назад и бросил на меня взгляд:

— Разве скалолазание вообще безопасно? Вы скалолаз?

Я затряс головой:

— Ни в коем случае.

— Тогда вам нечего бояться.

— О'кей, — согласился я.

— Что случилось с вашим лицом?

— С этим? — Я смотрел ему прямо в глаза, не желая воспроизводить снова версию о скалолазах. — Меня избили у автобусной станции в Малаге.

— Кто?

— Не знаю. Может, хулиганы. — Я коснулся шеи. — Они забрали мое распятие.