Здесь невозможно приводить сложную и искусную аргументацию в пользу этого вывода и тем более аргументацию его противников. Можно лишь присоединиться к следующему замечанию советского ученого М. В. Птухи, автора исследования по истории статистики. Главный аргумент «партии Петти» состоял в том, что Граунт, человек простого происхождения, без систематического образования и ничем другим не замечательный, просто «не мог» написать такую книгу. Как замечает Птуха, этот аргумент напоминает доводы тех, кто отрицает авторство Шекспира и считает, что его творения написаны не то графом Оксфордом, не то сэром Френсисом Бэконом, не то еще кем-то из знатных современников. [36] Роль Уильяма Петти в истории науки очень велика, он вовсе не нуждается в том, чтобы ему приписывали чужие заслуги.

Граунт был разорен «великим лондонским пожаром» 1666 г. Вскоре после этого он перешел в католическую веру, что подорвало и его общественное положение. Возможно, все это ускорило его смерть. Как пишет Джон Обри, друг и первый биограф Петти, на похоронах Граунта «со слезами на глазах был искусный и великий virtuoso сэр Уильям Петти, его старый и близкий друг». [37]

С этим пожаром, который уничтожил половину средневекового Лондона и расчистил место для строительства нового города, связана одна из самых смелых в исторической перспективе идей Петти. После пожара неутомимый прожектер представил правительству план расчистки и перестройки города. Заголовок гласил, что план составлен исходя из предположения, что «вся земля и развалины принадлежат кому-то одному, имеющему достаточно средств для выполнения работы, а также обладающему законодательной властью, чтобы разрубать все узлы». [38] Иначе говоря, он, очевидно, исходил из идеи государственной или муниципальной собственности на землю и здания в противоположность существующей частной собственности, уже тогда мешавшей здоровому развитию города.

Достаточно вспомнить, какие проблемы и трудности породила и порождает частнокапиталистическая собственность для роста Лондона и Парижа, Нью-Йорка и Токио, чтобы по достоинству оценить эту мысль, высказанную более 300 лет назад.

Меркантилисты не видели в экономических процессах объективной закономерности. Они полагали, что государство может по своей воле управлять экономическими процессами. Им было свойственно то, что мы теперь называем волюнтаризмом в экономике.

Петти одним из первых выразил идею о наличии в экономике объективных, познаваемых закономерностей, которые он сравнивал с законами природы и потому называл естественными законами. Это был большой шаг вперед в развитии политической экономии: она получала научную базу.

Сама идея экономического закона могла возникнуть лишь тогда, когда основные экономические процессы — производство, распределение, обмен и обращение — приняли регулярный, массовый вид, когда отношения людей приобрели преимущественно товарно-денежный характер. Купля и продажа товаров, наем рабочей силы, аренда земли, денежное обращение, — лишь при более или менее полном развитии таких отношений люди могли подойти к мысли, что во всем этом есть какой-то стихийный порядок.

Меркантилисты занимались по преимуществу одной сферой экономической деятельности — внешней торговлей. Но элементы не подлежащего оценке риска, спекуляции, неэквивалентного обмена, внеэкономического обогащения (или, наоборот, потерь) были слишком велики в этой сфере, чтобы из ее описания и зачаточного анализа можно было вывести надежные закономерности.

Напротив, Петти менее всего занимается внешней торговлей. Его интересуют повторяющиеся, закономерные процессы. Он ставит вопрос о законах, которые естественным образом определяют заработную плату, ренту и даже, скажем, налоговое обложение.

К концу XVII в. Англия уже становится самой развитой буржуазной страной. Это была в основном мануфактурная стадия капиталистического производства, когда его рост достигается еще не столько путем внедрения машин и новых методов, сколько путем расширения капиталистического разделения труда на базе старой техники: рабочий, который специализируется на какой-либо одной операции, достигает в ней большого искусства, в результате чего повышается производительность труда. Прославление разделения труда начинается в политической экономии с отдельных замечаний Петти, показывающего его эффективность на примере изготовления часов, и завершается Адамом Смитом, который кладет его в основу своей системы.

Во времена Петти и в промышленности и в сельском хозяйстве производство уже в значительной мере велось на капиталистических началах. Подчинение ремесла и мелкого земледелия капиталу проходило медленно и по-разному в отдельных отраслях и местностях. Еще существовали огромные массивы докапиталистических форм производства. Но тенденция развития выявилась, и Петти одним из первых отметил это.

Наряду с шерстяной промышленностью, которая оставалась основой английской экономики и торговли, росли такие отрасли, как добыча каменного угля и выплавка чугуна и стали. В 80-х годах XVII в. в среднем за год добывалось уже около 3 млн. тонн угля против 200 тыс. тонн в середине XVI в. (Но уголь еще использовался почти целиком как топливо: процесс коксования не был открыт, металл плавили на древесном угле, истребляя леса.) Эти отрасли с самого начала развивались как капиталистические.

Менялась и деревня. Класс мелких земельных собственников, которые вели натуральное и мелкотоварное хозяйство, постепенно исчезал. Как их участки, так и общинные земли все более сосредоточивались в руках крупных лендлордов, сдававших землю в аренду фермерам. Наиболее состоятельные из этих фермеров уже вели капиталистическое хозяйство, используя наемную рабочую силу.

Напомним, что сам Петти был крупным землевладельцем. Однако в своих сочинениях он, за редкими исключениями, вовсе не выражал интересы земельной аристократии.