– Ладно, Суши, рассказывай, что вы там такое обнаружили, – сказала она, недовольно отложив в сторону блокнот для рисования и карандаш. – Даже не стану спрашивать, где вы с Рвачом все это время прятались.

– А я бы вам и не сказал, если бы вы и спросили, – усмехнулся Суши. – Майор Портач пока про нас ничего не знает, но мне почему-то кажется, что он бы не позволил нам продолжить работу. А мы твердо намерены ее продолжить.

Рвач так говорит: «Если майору что-то не понравится, он это мигом запретит».

– Это очень на него похоже, – вздохнула Рембрандт. – Но ты не задавался таким вопросом – а что, если ваша работа не понравится мне?

– К такому варианту мы бы отнеслись очень серьезно, – признался Суши. – Но честно говоря, мне кажется, что истина в последней инстанции в данном случае – капитан Шутник. Если он велит нам прекратить работу, значит, так тому и быть. А если приказ будет исходить от кого-то другого, я, пожалуй, могу и не согласиться.

– А капитан что говорит?

Суши немного помолчал, но признался:

– Я с ним еще не разговаривал. Судя по тому, что я слышал, он ведет себя очень странно. Может быть, пребывание в пустыне так на нем сказалось – не знаю. Как бы то ни было, я так думаю, будет лучше, если я доведу до конца то дело, которое он мне поручил.

Рембрандт снова вздохнула.

– Суши, даже в роте «Омега» нельзя игнорировать приказы старших по званию. Мне бы очень хотелось, чтобы майора к нам не присылали, но правила от этого не меняются.

Пока командир роты – он, нравится тебе это или нет.

Суши подмигнул Рембрандт:

– А я не игнорирую его приказы, лейтенант. Он мне пока вообще никаких приказов не давал.

– Не давал, потому что вы с Рвачом фактически находитесь в самовольной отлучке с тех пор, как майор прибыл на базу, – возразила Рембрандт. – А я фактически нарушаю устав Легиона тем, что не сообщаю о вашей самоволке.

– Мы вас не заложим, если вы не заложите нас, – благородно пообещал Суши. – Так что давайте-ка я лучше вам быстренько расскажу, зачем я к вам пришел, а потом скоренько смоюсь, чтобы нас никто вместе не видел и не смог заложить ни вас, ни нас.

– Ты прекрасно понимаешь, что вас закладывать я не собиралась, – возразила Рембрандт. – Но если ты покинул то место, где вы прячетесь, для того, чтобы о чем-то мне рассказать, то лучше выкладывай поскорее, пока нас и вправду кто-нибудь не увидел.

– Ага, заметано, – осклабился Суши, наклонился к самому уху Рембрандт и прошептал:

– Наш новый приборчик поймал сигнал из пустыни. Я почти уверен в том, что это сигналят те самые инопланетяне, которых ищут зенобианцы.

Рембрандт села прямее.

– Сигнал. Полагаю, возможность того, что это просто какие-нибудь местные радиошумы, вы исключили? Если ты не ошибаешься, то это означает, что вы с Рвачом только что достигли одной из главных целей нашего присутствия на этой планете. – Она умолкла и пару секунд не спускала глаз с Суши. – Но почему ты решил рассказать об этом мне, а не командиру роты? Он обязательно должен узнать об этом.

Быть может, он вас даже наградит за работу.

– Ой-ой-ой! – шутливо покачал головой Суши. – Нет, Ремми, в этом я очень сильно сомневаюсь. Майора сюда послали с одной-единственной целью: дискредитировать капитана Шутника. А капитан поручил нам с Рвачом работать по совершенно дикой программе – как раз по такой, какие в Генштабе терпеть не могут. А майор – он же скорее все провалит, но чтобы все было по уставу, чем будет добиваться успеха другим путем, а особенно – если этот путь выбрал капитан. В лучшем случае, если я ему все расскажу, он все пропустит мимо ушей. А хотя нет, не так: в лучшем случае он мне позволит довести дело до конца, а потом присвоит себе успех. Тогда хоть что-нибудь все-таки будет сделано.

– А что надо сделать? – спросила Рембрандт.

– Сделать надо вот что: нужно узнать, откуда исходит этот сигнал, – ответил Суши. – И я так думаю, что, если нам это удастся, мы найдем и аэроджип, и Бикера, а может быть, даже выясним, что стряслось с капитаном и как привести его в норму.

– Дело стоящее, – кивнула Рембрандт. – Шоколадный Гарри уже обратился ко мне с предложением отправить отряд на поиски аэроджипа, но этот запрос наверняка затерялся в куче бумаг на столе у майора. Все до единого в роте видят, что капитан – не в своей тарелке, но он не пожелает, чтобы его обследовали, а майор вовсе не желает ему помогать – это не в его интересах. А большинство легионеров думают, будто капитан что-то скрывает – что-то такое, что они могли бы сделать, и поэтому пытаются поговорить с ним, когда думают, что их не видит майор. А я так считаю: единственный человек, который мог бы уговорить капитана проявить заботу о собственном здоровье, – это Бикер.

– Верно, – согласился Суши. – Вот поэтому-то мы и должны разыскать Бикера и доставить его на базу – если получится.

– Понятно, – закусила губу Рембрандт. – Говори, что ты от меня хочешь.

Суши довольно улыбнулся и зашептал:

– Вот какой у меня план…

Лейтенант Окопник зажмурился от яркого солнца. Его лоб уже покрылся каплями испарины, и он точно знал: если он пробудет еще минут пять за пределами своего кабинета, оборудованного кондиционером, то неминуемо взмокнет от пота.