Тяжелее, спорней, сомнительней крестьянская политика диктатуры. Но… чтобы «порадовать Вас громким голосованием», нужно было бы иметь в кармане секрет спасения. Его нет ни у меня, ни, думаю, у Вас. Остается рассчитывать на внутренние силы страны и внутреннюю имманентную логику процесса. Ужасы второй аграрной революции в этом году как будто начинают уже смягчаться. Кое в чем подались назад, кое-что усвоено из нового. C'est la vie?

Как видите, я не кричу о «войне до победного конца». Но меньше всего склонен обернуть этот лозунг и в другую сторону: мол, советский Карфаген должен быть разрушен. Нет, никакого проку из его разрушения не проистекло бы.

Не только «ноги», но и «сердце» людей нашего типа отталкивается от многого, что творится там. В этом наша большая личная драма: мы не способны «задрав штаны, бежать за комсомолом». Но разумом приходится не только «понять и прощать», но даже и «оправдать»… ни то и ни се, а «все» en bloc??. Раньше это «оправдание» выходило у меня бодрым и бравурным, теперь оно окрашивается грустно-лирическим тоном и некой жалостью к самому себе (нам, видно, суждено остаться на отлете), – но оно не перестанет от этого быть менее сознательным. И теперь, когда здесь кругом липовые совграждане гуртами стремятся, учитывая обстановку, бежать по пути Вонсовича 29 г. [392] , – я не только из приличия, но и по крайнему своему разумению остаюсь при старых, Вам известных позициях…» [393]

«Афины, 20 ноября 1933 года.

Глубокоуважаемый и дорогой Николай Васильевич!

С большим опозданием получил Вашу книгу о национал-социализме, прочел ее с величайшим интересом. В настоящее время ее вырывают у меня почти силой мои соотечественники, которых, естественно, события в Германии интересуют с каждым днем все больше.

У нас здесь преобладает мнение, что германскому фашизму уготована иная судьба, чем фашизму Муссолини. Как ни странно, но в настоящее время и СССР, и Италия являются в наших глазах наиболее верными оплотами мира. Опасность пожара, которая еще недавно могла пугать, в настоящее время устранена, и русский коммунизм, и итальянский фашизм закапсюлированы, их никто не боится. Иное дело Германия. Германия, конечно, не вдвое сильнее Италии, а во много раз. Промышленность Германии, думаю, равняется промышленности всей Европы. За национал-социализмом, с его немудреной философией и квазинаучными ссылками на биологию, стоит крупная германская промышленность, которая не может жить без новых рынков, а следовательно, без войны. Итальянский фашизм, фашизм крестьянский хочет мира, война для него разорение, даже победоносная. Вот почему речь Муссолини о миролюбивой Италии, произнесенная года два тому назад, возымела такое влияние на фашистские круги Италии. Только с этого момента сами фашисты почувствовали, что Муссолини выражает сокровенные настроения всей страны. В Германии дело обстоит иначе. Гитлеризм не сможет остаться пацифистским, потому что окажется в противоречии с жизненными интересами страны. Война нужна германской промышленности, без войны страна обречена на медленное умирание, т. е. то состояние, которое наблюдается в Германии в настоящее время. Явно, что статистика безработных оперирует с фальшивыми данными… Если так, то в будущем возможно только два исхода: или гитлеризм будет уничтожен вооруженным усилием европейской коалиции, или мы будем свидетелями торжества Германии… так думает у нас просвещенное большинство… Мне же лично кажется, что германский фашизм пойдет по стезе итальянского. Я даже заключил пари на пятилетний срок и утверждаю, что за это время не случится никаких столкновений вооруженного характера, вызванных Германией. Пари я держу с одним болгарским общественным деятелем и В. И. Лебедевым, бывшим морским министром Временного правительства…

Как Вы поживаете, какие Ваши ближайшие перспективы?.. Я думаю пробыть на службе еще около года, после этого останусь в Греции, но что буду делать, еще не знаю…

Привет сердечный, крепко пожимаю руку, еще раз благодарю за память и книгу,

«Харбин, 28 февраля 1934 г.

Дорогой Александр Александрович!

Подобно Вам, я не разделяю алармистских прогнозов нашего «просвещенного большинства» и склонен думать, что Вы выиграете Ваше пари с болгарином и Лебедевым. Правда, пятилетний срок, по нынешним временам, достаточно длинен, и трудно быть в чем-либо уверенным, но все же, думается, даже и у Гитлера хватит здравого смысла – «из-за страха смерти не кончать самоубийством». Едва ли ситуация повернется к нему столь благоприятно, что он сможет начать войну с шансами на успех.

С чувством большого удовлетворения читал и читаю национал-советские статьи П. Н. Милюкова. Трогательный старик! Помрет – и ведь некем его заменить в эмиграции, вовсе некем. И гибкость мысли, и мужество мысли. Правда, не хочет или не может довести свою мысль до конца, но и то, что говорит, делает ему честь. Может быть, это и лучше, что он сохраняет видимость антисоветской позиции, при несомненном тактическом повороте в сторону СССР: при более крутом повороте, он слишком оторвался бы от своей аудитории (что случилось со мною в 1920 году)…» [395]

«27 июня 1934 года.

Я уже говорил Вам, что основные недостатки и Вашей статьи [396] , и почти всех евразийских выступлений по поводу ее заключаются в оторванности от плоти жизни; тут более надуманности, чем подлинного ощущения действительности. Не скрыв настоящих в их психических и физических глубинах причин современного кризиса, нельзя говорить и о путях исцеления. Вы напоминаете врача, который, не поставив диагноза, уверяет, что больной излечится смесью уже принимаемых им лекарств. Конечно, самая постановка диагноза в наших условиях неизбежно окажется субъективной. Но все же тогда получилась бы логическая схема: я понимаю болезнь так-то и предлагаю такое-то лечение. А в настоящем своем виде статья меня не удовлетворяет.

Я лично воспринимаю ситуацию так. Белая раса (в силу многих причин, о которых мы отчасти говорили ранее) утрачивает былую дисциплинированность, расовую и национальную спайку и вступает в полосу социального распада. Массы населения развинчиваются и вульгаризируются, заражая ядом разложения и часть верхов. Со своими техническими достижениями она до известной степени напоминает французского парикмахера, выигравшего пять миллионов. Он отрывается от привычного уклада, ссорится с женой, ругает детей и, не научившись как следует управлять «роллс-ройсом», давит встречных в своем бесцельном слонянье по свету. Но для отдельного парикмахера остается надежда, в конце концов, успокоиться, вернуться к семье и мирно закончить жизнь. Но социальная, как и биологическая, эволюция наций и рас не обратима. Вавилонские башни цивилизаций не способны «доживать» свой век: они разрушаются всемирными социальными потопами.