После столь блестящего успеха 2-я танковая группа получила новую задачу. 6 сентября 1941 г. Гитлер подписал директиву № 35, которая требовала от войск группы армий «Центр» в конце сентября перейти в наступление и «уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах». Для решения этой задачи предписывалось сосредоточить главные усилия подвижных войск на двух направлениях: на южном фланге предположительно в районе юго-восточнее Рославля, с направлением ударов на северо-восток; в полосе 9-й армии с направлением удара предположительно через Белый. После разгрома основных сил войск Западного стратегического направления намечалось перейти к их преследованию на московском направлении, примыкая правым флангом к р. Ока, а левым – к верхнему течению Волги. При этом группа армий «Юг» должна была выдвинуть подвижные соединения на северо-восток для прикрытия с юга главных сил группы армий «Центр», а обеспечение их с севера возлагалось на группу армий «Север » [55] .

В соответствии с директивой Гитлера командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок 26 сентября издал приказ № 1620/41 о проведении операции «Тайфун » [56] . Основные силы 2-й танковой группы должны были наступать в направлении Орел, Брянск, а ее левый фланг, продвигаясь с юга в направлении на Десну, во взаимодействии со 2-й армией вытеснить советские войска из района дуги рек Судость, Десна.

Наступление в полосе 2-й танковой группы планировалось начать 30 сентября, а на остальных участках группы армий «Центр» – 2 октября.

«Эта разница во времени начала наступления была установлена по моей просьбе, –вспоминал генерал Гудериан , – ибо 2-я танковая группа не имела в районе своего предстоящего наступления ни одной дороги с твердым покрытием. Мне хотелось воспользоваться оставшимся коротким периодом хорошей погоды для того, чтобы до наступления дождливого времени по крайней мере достигнуть хорошей дороги у Орла и закрепить за собой дорогу Орел – Брянск, обеспечив тем самым себе надежный путь для снабжения» [57] .

К началу наступления группа армий «Центр» получила значительное усиление. В ее состав были переброшены: из группы армий «Север» – управления 4-й танковой группы, трех моторизованных корпусов, четыре танковые и две моторизованные дивизии; из группы армий «Юг» – четыре пехотные, две танковые и две моторизованные дивизии; из резерва ОКВ – две пехотные и две танковые дивизии. Войска группы армий «Центр» насчитывали до 1 800 тыс. человек, 14 тыс. орудий и минометов, 1,7 тыс. танков, на поддержку которых было выделено 1390 самолетов [58] .

В Ставке Верховного Главнокомандования Вермахта с оптимизмом смотрели на возможность успешной реализации замысла операции «Тайфун». Все считали, что «последнее, решающее сражение кампании», безусловно, будет выиграно. В свою очередь, Главное командование Сухопутных войск полагало, что операция «Тайфун», а вместе с ней и вообще война на Востоке завершатся до середины ноября.

Войскам группы армий «Центр» противостояли Брянский (генерал-лейтенант А. И. Еременко), Резервный (Маршал Советского Союза С. М. Буденный) и Западный (генерал-полковник И. С. Конев) фронты, насчитывавшие около 1 250 тыс. человек, 7,6 тыс. орудий и минометов, 990 танков и 667 самолетов [59] . Фронты в предшествующих боях понесли значительные потери. И хотя в сентябре они получили свыше 193 тыс. человек маршевого пополнения (39,2 % общего количества людей, направленного в действующую армию), укомплектованность войск была явно недостаточной. Значительная часть стрелковых дивизий оборонялась в полосах свыше 20 км при явном недостатке сил и средств.

Противник почти в 1,5 раза превосходил войска трех фронтов по живой силе, в 1,8 – по орудиям и минометам, в 1,7 – по танкам и в 2 раза – по самолетам. На направлениях главных ударов противника это превосходство было еще более существенным: в личном составе, артиллерии и танках в 5–8 раз. Большое количество военной техники советских частей и соединений было устаревших образцов, с недостаточно высокими боевыми возможностями.

В Ставке советского Верховного Главнокомандования реально оценивалась угроза, возникшая на Западном стратегическом направлении. Поэтому Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин 27 сентября потребовал от командующего Западным фронтом на всех участках фронта перейти к жесткой упорной обороне, предпринимая частные наступательные операции для улучшения своих оборонительных позиций [60] . Особое внимание требовалось уделить прикрытию в инженерном и огневом отношениях направлений на Ржев, Вязьму и стыков с соседними фронтами. Из этой директивы видно, что Ставка ВГК сумела правильно предугадать основные направления наступления противника и пыталась принять превентивные меры. Однако у Ставки не было сил для срыва возможного наступления группы армий «Центр», а также времени на подготовку устойчивой обороны. К концу сентября на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже и Можайской линии обороны было выполнено всего 40–50 % запланированного объема инженерных работ.

Прежде чем продолжить наш рассказ, заглянем на ту страницу истории, где действовал К. К. Рокоссовский.

Для генерала Рокоссовского война началась около 4 часов утра 22 июня 1941 г. Из штаба 5-й армии поступила телефонограмма вскрыть особый секретный оперативный пакет. В пакете находилась директива, требовавшая немедленно привести 9-й механизированный корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель.

«Содержание его (пакета. – Авт.) подгонялось под механизированный корпус, – отмечал впоследствии Константин Константинович, – закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено иметь ему как боевому соединению. А поскольку он находился только в первой, то есть начальной, стадии формирования, то как Генеральным штабом, так и командованием округа должно было быть предусмотрено и его соответствующее место на случай войны… Но о чем думали те, кто составлял подобные директивы, вкладывая их в оперативные пакеты и сохраняя за семью замками? Ведь их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они все же их отдавали, преследуя, уверен, цель оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий таким-то войскам (соединениям) ими был отдан. Их не беспокоило, что такой приказ – посылка мехкорпусов на истребление. Погибали в неравном бою хорошие танкистские кадры, самоотверженно исполняя в боях роль пехоты» [61] .

Эти рассуждения Рокоссовского относятся к более позднему периоду. А тогда, 22 июня в 4 часа, он приказал объявить боевую тревогу. Тем временем в Генеральном штабе Красной Армии была подготовлена директива № 2, подписанная в 7 часов 15 минут членами Главного военного совета С. К. Тимошенко, Г. К. Жуковым и Г. М. Маленковым. В директиве, адресованной военным советам Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского военных округов, требовалось «всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу», не переходя ее до особого распоряжения » [62] .