— Итак, джентльмен, включай свой двигатель.

Китайчик Гордон смотрел на проходящие по бульвару Сансет автомобили, двигавшиеся по направлению к каньону, проклиная себя за эту операцию. Кеплер должен был более подробно рассказать о работе городского спецназа. План не предполагалось менять на середине, что бы ни случилось. Теперь он торчал на одном из самых беспокойных перекрестков Лос-Анджелеса, между Седьмой и Одиннадцатой улицами, безотрывно глядя в зеркало заднего вида.

Он не терял надежду, что из парка сумеет выбраться хотя бы один автомобиль. Только бы это была Маргарет! Для Кеплера и Иммельмана все-таки все по-другому… Нет, врешь, все так омерзительно, что уже ничто не имеет значения, не важно, чем закончится операция, важно лишь то, что Маргарет грозит опасность. Эта мысль приводила в бешенство. Впрочем, его вины тут не было, предполагалось, что он просто будет при необходимости стрелять из пушки в фургоне, а Маргарет и Иммельман вывезут деньги. Нет, не его тут вина… А впрочем, конечно же его.

Только бы эта машина выбралась! Только бы Маргарет добралась до шоссе! Он внимательно следил за автомобилями, тормозящими у светофора. Можно, конечно, поставить фургон с авиационной пушкой поперек движения и образовать на перекрестке нечто вроде военной зоны. Да нет, пока еще остался шанс, что все это будет проделано более легким способом.

Наконец-то к перекрестку подъехал желтый «фольксваген», вот он делает правый поворот, позади тащится автомобиль Кеплера, взятый напрокат. Кеплер стучит по рулю пальцами, видимо, в такт песенке, передаваемой по радио.

Счастливый Китайчик вывел фургон на улицу и поехал вперед, сопровождаемый двумя автомобилями.

Теперь, находясь в прекрасном расположении духа, он затянул «Так дайте же людям пройти». Время от времени глаза его устремлялись к зеркалу заднего вида, чтобы убедиться, что его не преследует вражеский автомобиль. До некоторой степени он даже этого желал, но шансов на исполнение желания было мало. Он надеялся, что у Маргарет не было возможности поднять мешки, сброшенные с самолета. Увидев второй самолет, он сразу понял, что денег в мешках нет. Этой публике нельзя доверять. Китайчик надеялся, что друзья не будут слишком разочарованы. Впрочем, ясно, что большой куш не сорвешь так запросто. Китайчик решил, что в случае необходимости найдет массу утешительных банальностей, чтобы сгладить напряжение и поднять боевой дух. Быстро несясь по вьющейся ленте шоссе, он размышлял о бездне человеческой глупости. Он, как разумный человек, предложил этим людям ничтожную сумму выкупа, а они… Теперь придется показать им зубы.

Заместитель директора нервозно прогуливался по залу заседаний, его фигурка казалась крохотной на фоне огромных настенных карт. На конце стола Голдшмидт шепнул Портерфилду:

— Мы оба говорили, что это не сработает. Может быть, нам с вами деликатно удалиться, пока он сообразит, как ему быть?

Медленно покачав головой, Портерфилд посмотрел на Пайнса:

— Если внимательно наблюдать, можно узнать много нового.

— Вы имеете в виду — наблюдать генералиссимуса Пайнса, расхаживающего по своему бункеру?

— Нет, конечно. Я говорю об отчетах людей с места действия.

— Поинтересуемся. Спорим, что они не показывались, когда мы сбрасывали мешки. У вас есть сто долларов?

— Ставлю сто, что они появились и спокойно ушли с мешками.

— Точно. А вдруг повезет Пайнсу с директором, схватят одного или парочку?

— Будем честны — тогда выиграет Пайнс.

Кирнс наклонился вперед:

— Как думаете, может, мне сыграть свою игру?

— Какая вам выгода?

— Скажу, что полиция Лос-Анджелеса арестовала кого-то из шайки, и Расин берет его на поруки.

— Славненько, — фыркнул Голдшмидт. — Предоставьте это мне. Вы ведь знаете, что если в этой нелепой операции хоть что-нибудь сработает, то Пайнс выиграет изрядную сумму безо всякого пари?

— Игра по правилам, — зевнул Портерфилд. — Если он получит не все бумаги и копии, то потеряет работу.

— Не важно, — вмешался Кирнс. — Он вернется в продовольственную корпорацию и заработает в пять раз больше.

— Не думаю, что он сможет вернуться туда, — проговорил Портерфилд. — Если он потеряет работу, то потеряет и телохранителей.

Кеплер с хлопком открыл банку пива:

— Да, не знаешь даже, стоит ли открывать.

— Да уж, — Маргарет пожала плечами, — но мне страшно интересно, что внутри. Мы столько мучились из-за этих мешков.

— И они помучились небось поболее нас. Небось напихали каких-нибудь кусачих тварей.

— Придется открыть, причем сейчас же, — распорядился Китайчик Гордон. — Если внутри передатчик, мы не возьмем их домой.