Я учительствовал в Моховушинской неполной средней школе. Школа была открыта два года назад. В ней учились дети из четырех сел: Зимари, Петров Лог, Ивановка и Моховушка. Село Моховушка расположено на равном расстоянии от сел. Село Ивановка располагалось в 5 км, а Петров Лог — в 3 км, село Зимари в 6 км. Моховушка находилась почти посередине Барнаульского бора, ширина которого колебалась от 9 км до 15 км. Ученики 5–7-х классов в большинстве своем были переростки. После окончания 4-го класса в школах этих сел дети могли учиться только в школе на станции Калманка. Это 18–20 км от этих сел. Многие выпускники начальных школ прекратили учебу и после открытия неполной средней школы в селе Моховушка стали ходить в эту школу. Занятия проводились в две смены. В первую смену с дальних сел, во вторую смену — дети с Моховушки. Школа в глубинке. Учителей был большой некомплект. Учителей с высшим педагогическим образованием не было. Было три учительницы, которые окончили учительский институт. Были такие институты с 2-годичным сроком обучения. Я, имея среднее педагогическое образование, преподавал математику, физику, черчение и в некоторых классах географию. Подготовка к занятиям занимала много времени. Приходилось засиживаться допоздна. Нагрузка большая — 32–36 часов в неделю, это работа за двоих. В сентябре — октябре занятия проводились 2–3 раза в неделю. Остальные дни дети работали в колхозах на уборке урожая и других работах. Кроме того, что трудоспособные мужчины ушли в армию, еще была мобилизована техника и часть лошадей. Поэтому школьники работали наравне со взрослыми и учителями, конечно, с ними вместе. Учителя имели большой авторитет в селах. Они занимались и политико-просветительской работой. Вести с фронта, беседы на различные темы. Первые похоронки. По вечерам у школы собиралось много жителей. Старики рассказывали о немцах 1-й мировой войны, обсуждались вести с фронта, хозяйственные дела. Патриотизм людей проявлялся отношением к работе: и урожай был собран весь, и корм для скота заготовлен, и озимые посеяны.

Я оказался в броне от призыва в связи с тем, что не хватало учителей, из-за чего соединяли классы. Я подал заявление с просьбой о призыве в армию как доброволец. Текст заявления подсказали в военкомате. О заявлении в военкомат и о том, что могут призвать в армию, т. е. обойти бронь, нужно было в заявлении указать, чтоб призвали как добровольца. Я известил ребят — таких же учителей, как и я, находящихся на брони в соседних школах. На следующий день они все написали такие заявления. Наконец пришла повестка. 12 декабря 1941 г. меня провожали в армию. Конечно, проводы, плач матери. Я призывался последним из нашей семьи — четвертым. В нашей команде около 280 человек, оказалось три учителя, которые были в таком же положении, как и я. Перед отправкой эшелона (теплушки — товарные вагоны, оборудованные нарами) мне вручили пакет с призывными карточками с указанием места назначения — Славгород. Это город Алтайского края в Кулундийской степи. Первая остановка в Новосибирске. Офицеры провели осмотр эшелона. Никаких серьезных замечаний нам не было. При посадке в вагоны офицеры военкомата тщательно проверяли, чтоб ни у кого не было спиртного. Так что наш эшелон был трезвым. В г. Новосибирске размещался штаб 312-й стрелковой дивизии. Дивизия была выведена из боев на переформирование. Выдали нам сухой паек, хотя у каждого из нас был запас продуктов. Эшелон отправился дальше к месту назначения. В г. Славгороде располагалась вся артиллерия дивизии. По прибытии в г. Славгород нас построили, и началась дележка, т. е. представители разных артиллерийских частей отбирали в свои части солдат. Мои товарищи-учителя попали в дивизион реактивных установок «катюши». Я попал в артиллерийский полк. Зачислили в штабную батарею вычислителем. Полк располагался в Доме культуры. Вдоль стен зрительного зала сооружены 4-ярусные нары. На нарах солома, покрытая брезентом. Постельных принадлежностей не было. Обмундировали добротно: выдали валенки, полушубки, шапки, белье, гимнастерки, брюки и по полотенцу. Через несколько дней я пошел к комиссару полка. Вопрос был один: я доброволец, почему меня не направляют на фронт? Комиссар выслушал меня внимательно, потом беседа пошла в таком ключе. Какой красноармеец нужен фронту? — спросил комиссар и тут же ответил сам: нужен тот, кто успеет первым поразить врага, не допустить, чтоб враг поразил тебя первым. Что ты умеешь делать как красноармеец: знать материальную часть, стрелять, окапываться и т. д. И ответ — ничего. Военное дело — это наука, и, для того чтобы побеждать, нужно уметь это делать. Ты в военкомате был добровольцем, а сейчас ты красноармеец, как и все. Иди и учись военному делу. Ушел я от комиссара пристыженным не им, а самим собой. Сейчас, с позиции многих прожитых лет, делаю вывод, что та кратковременная беседа у комиссара полка превратила меня из пылкого юноши в начальную стадию зрелого мужчины.

Продолжалась интенсивная учеба. Усвоение материала давалось мне легко. Сказывались знания, приобретенные в педучилище и школе. Из материальной части в полку было два 76-мм орудия, выпуска 1912 года. На них по очереди каждая батарея проводила занятия. В каждой батарее было по одному карабину. Полк был на конной тяге. Получили коней. Кони были монгольской породы. Малорослые, но выносливые. Самое трудное было то, что они были полудикие. Зима 1941/42 г. была очень суровой. Дули бураны, были сильные морозы. Что такое буран в степи, литераторы описывали много раз, но чтобы понять это явление природы, надо его пережить. Вот в один из таких буранов нас подняли по тревоге. Эта тревога запомнилась особо. Оказалось, вырвались из стойл лошади и ушли в степь в буран. Три дня всем полком отыскивали и загоняли лошадей. Это был трудный урок солдатской жизни. Благо на второй день буран утих, и лошадиная эпопея закончилась благополучно.

В феврале меня вызвал комиссар полка. Расспросил, как служится добровольцу, что пишут из дома, кто еще из близких в армии, как складываются взаимоотношения с товарищами, и др. вопросы. Комиссар располагал к откровенности. Я старался ответить на заданные вопросы. В конце беседы комиссар сказал, что на полк пришла разнарядка на одного человека на учебу, и меня решено отправить в училище, и это училище медицинское. Я ожидал всякое, но чтобы в медицинское, даже не предполагал. Я спросил, а в строевое нельзя? Комиссар ответил, что есть такое слово «надо», которое затмевает собой любые личные желания и потребности. Слово «надо» равносильно слову «приказ». С тех пор вся служба, да, пожалуй, и вся жизнь, у меня прошла под магическим словом «надо». От комиссара ушел с раздвоенным чувством. С одной стороны — гордость. С полка один человек — и это я. С другой — горечь. Опять учеба, а не фронт. Простился с товарищами. Получил документы и отправился в г. Омск, где находилось училище. Омск был городом военных училищ. В нем находились два пехотных, два танковых, авиационное, интендантское и военно-медицинское училища.

Ленинградское военно-медицинское училище им. Щорса эвакуировано было в г. Омск из Ленинграда. Это училище было самым старым в России. Создано указом Петра I, как школа лекарских помощников. Училище выпускало фельдшеров для военно-морского флота и для сухопутных войск. В Омске училище располагалось в старой крепости, построенной в середине XIX века. Училище было под патронажем Военно-медицинской академии. Училищу было присвоено имя героя Гражданской войны, легендарного начдива, фельдшера по образованию H.A. Щорса. При эвакуации из Ленинграда вместе с личным составом и профессорско-преподавательскими кадрами была вывезена материально-техническая и учебная база. Училище располагало всем необходимым для подготовки высококвалифицированных специалистов. Училище имело право пользоваться всем необходимым, что было в Омском медицинском институте, особенно анатомическим центром, которого не было в училище. В целом же учебная база училища была на порядок выше институтской, и студенты института периодически пользовались ею. При распределении по подразделениям я оказался в первом взводе. В роте было четыре взвода по сорок человек. Состав курсантов был неоднороден. По возрасту от 18 до 30 лет. Со средним образованием были единицы. В основном с неполным средним, т. е. с 7 классами школы. В роте были и те, кто уже участвовал в боях. Командиры отделений. Помощники командиров взводов были назначены из курсантов. Командиром первого отделения был назначен курсант Азаров, а помощником командира взвода курсант Соколов, который был переведен в наше училище из авиационного. Курсовым командиром 1 и 2-го взводов был лейтенант Коварский — выпускник училища. Начальником училища был подполковник медицинской службы Георгиевский, который впоследствии стал генералом и начальником Военно-медицинской академии. Высококвалифицированными специалистами были преподаватели. Кандидатов и докторов медицинских наук в училище было больше, чем в медицинском институте. Доброжелательность преподавателей, прекрасная учебная база обеспечивали усвоение материала. Учебная нагрузка была очень большой. По 8–10 часов специальной подготовки, четыре часа самоподготовки, плюс несение внутренней и гарнизонной службы. Учеба увлекла. Я успешно осваивал учебный материал. Особое внимание уделялось военно-полевой хирургии. Практику проходили в военных госпиталях и гражданских поликлиниках. Врачи этих лечебных учреждений высоко оценивали знания и прилежность курсантов при выполнении тех или иных процедур. Курсантам доверяли ассистирование при операциях, дачи наркоза, перевязки при сложных ранениях и многое другое. Конечно, не всем курсантам была под силу учебная нагрузка. Некоторым присваивали сержантские звания и отправляли в части на должности санинструкторов. Немало времени занимала общевойсковая подготовка и медико-санитарная тактика. В декабре 1942 г. пять наиболее успевающих курсантов откомандировали на фронт в качестве стажеров. В их числе оказался и я. Предписание гласило: убыть в распоряжение отдела кадров Главного медико-санитарного управления. В Москву прибыли без приключений. В отделе кадров нас направили на разные фронты. Мне выпала доля убыть на Сталинградский фронт. Добрался туда с большими трудностями. Сначала пристроился в воинский эшелон, идущий на юг. Потом на перекладных. Я потерял счет, сколько раз у меня проверяли документы. Медико-санитарное управление нашел в небольшом селении — какой-то Яр. В отделе кадров встретили неприветливо. Майор, кто он по должности, не знаю, после кратковременного раздумья сказал: прибыла отдельная рота морской пехоты, пойдете туда фельдшером. Рассказал, как добраться до станции Гнилоаксайская, там находился медсанбат. Перед этим долго водил пальцем по карте. Вручил предписание. В бланк вписал звание и фамилию. При этом сказал: в медсанбате вам скажут, где рота. От этой встречи осталось тягостное впечатление. Добрался до медсанбата. После проверки документов сказали, что с роты есть раненые, они расскажут, как добраться до роты. Один матрос с легким ранением вызвался проводить меня в роту.

Пришли в роту уже под вечер. Рота занимала оборону недалеко от станции Заря. Доложил командиру роты. При докладе один из присутствующих изрек, что нам еще пацанов не хватало. Командир роты его оборвал, а я стоял как в воду опущенный. Я спросил: где медпункт? Медпункта как такового не было. Командир роты одному из присутствующих сказал, чтобы взял людей для оборудования медпункта, и указал место. Пока матросы оборудовали медпункт (землянку), я с одним матросом вернулся в медсанбат, чтобы что-то взять для медпункта. В медсанбате с проволочками ходил от одного начальника к другому, получил перевязочный материал, несколько шин, некоторые медикаменты, необходимые для оказания первой помощи при ранениях. Получилась приличная ноша. Нам с матросом повезло. Нас догнала повозка, которая ехала как раз на станцию Заря. Вернулись в роту уже затемно. Командир роты распорядился провести меня по взводам роты. Знакомство было коротким. Матрос говорил: «Это наш доктор». Рота располагалась в траншеях, периодически была стрельба. При взрывах я кланялся. Матрос подбадривал, мол, привыкай. Вернулись к командиру роты. Матрос доложил. Упомянул, что я кланялся от стрельбы. Мне было сказано, что у нас не прячутся и спину не показывают. Я как-то быстро среагировал и сказал: «А если вас заденет, мне вас тащить задом наперед?» Смех присутствующих. Командир роты ответил: «Посмотрим». В общем, встреча настороженная, чужой человек, как он поведет себя. В роте все друг друга знали. Сформирована рота была в Хабаровске и срочно переброшена под Сталинград. Рота большая. Около 200 человек. Уже несколько дней участвовала в боях, понесла потери. Матроса оставили со мной в качестве санитара. На второй день дали еще одного. Под медпункт приспособили воронку от снаряда, углубили и сделали небольшое перекрытие. Медсанбат был недалеко. Это меня радовало.

В восемь утра немцы начали с артиллерийского налета по переднему краю, а потом перенесли огонь в глубину обороны. Было, конечно, страшновато. Но я старался держаться и не показывать виду. Немцы пошли в атаку: танки, бронетранспортеры, а за ними пехота. Наша артиллерия стала вести огонь. Несколько немецких танков загорелось. Матросы, несмотря на холод, снимали шапки и надевали бескозырки. Каски были, но не на головах. Командиры взводов ругались. Бесполезно. Появились раненые. Первый раненый — рана пулевая в плечо. Раздел, перевязал, показал, куда идти. Другому раненому то же. Раненых было немало, и в ходе боя их число росло. Робость сама собой прошла. Началась работа. Атаку отбили. Началась эвакувация тяжелораненых. Дали несколько матросов, чтобы уносили раненых в санчасть, а оттуда то повозка, то машина. В основном повозки. Принесли пищу в термосах. Для меня все было ново. Через пару часов вновь атака немцев. Старый сценарий. Артналет, танки и пехота. В мозгу мысль: «Как бы не опозориться». Опять раненые. По траншее от одного к другому. О ходе боя задумываться было некогда. Главное, помощь раненым и их эвакуация. Такая интенсивность боев была еще несколько дней. Командир роты после первых дней моего участия в боях сказал: «Так держать, курсант!» Интенсивность боев постепенно угасала. Немцы выдохлись.

Потери в роте были большими. В роте осталось меньше ста бойцов. Меня в роте уже считали своим. Роту сменила мотопехота, и нас отвели в тыл. Так состоялось мое боевое крещение. Рота перешла в подчинение мотострелковой бригады. 20.01.1943 года меня откомандировали назад в училище. Получил письменный отзыв. Проводы были теплыми, не обошлось и без выпивки. Так я почувствовал, что значит фронтовая дружба, братство, взаимопомощь и сердечность. В медсануправлении принимал меня уже другой офицер. Поблагодарил за службу. Посоветовал вернуться на этот фронт. Уже в вагоне по пути в г. Омск стал осмысливать весь период стажировки. Стали вырисовываться все плюсы и минусы. Мало уметь оказывать первую помощь раненым, надо еще и решить много организационных вопросов, таких, как оборудование медпункта, пополнение медимущества, иметь четкое представление о расположении медчастей, быть в курсе хода боя, пути, методы эвакуации раненых и многое другое. Но окончательное осмысливание пришло уже в училище. Вернулось нас в училище четверо. Один курсант погиб. На стажировке из взвода я был один и с остальными курсантами, что были на стажировке, встречались мимоходом. После того как вручил пакет начальнику учебной части, а пакет мне был вручен в отделе кадров медсануправления фронта, я доложил, вернее, рассказал о своей стажировке. Перед группой начальников и преподавателей училища. При докладе присутствовал и начальник училища. Такие доклады делались и всеми остальными курсантами, кто был на стажировке. Оказалось, что отзыв о моей стажировке был очень положительным. Стажировка курсантов на фронте училищу нужна была для того, чтобы на базе результатов стажировки скорректировать некоторые учебные программы. Особенно это касалось вопросов организации медицинской службы. После доклада начальнику мне предложили написать подробный рапорт о стажировке. Написал. Потом начались доклады о стажировке в каждой роте. Стажировка стажировкой, а учебный процесс-то шел. Пришлось нагонять упущенное. Приходилось догонять не только в часы самоподготовки, но и по ночам. Сейчас, когда прошли годы, трудно себе представить, как за такой короткий срок можно было усвоить такую массу учебного материала. В марте 1943 года меня и еще одного курсанта на партийном собрании батальона приняли в партию. Это была великая честь. Приближался выпуск. На госэкзаменах по всем ведущим предметам присутствовали, кроме преподавателей, и старшие товарищи из управления училища.