— Ладно, ладно, Геннадий Васильевич, не смотрите так мрачно.

— Легко сказать — не смотрите… Испытания временем не выдерживают даже часы. А мы все-таки люди. До бога высоко, до главкома далеко, а Шукарев вот он, под боком.

Логинов бросил на Березина осуждающе-сердитый взгляд. Березин все понял и замолчал.

— У японцев есть бог удачи Дарума, что-то наподобие нашего ваньки-встаньки, — постарался Логинов сгладить возникшую между ними неловкость. — Он олицетворяет стойкость духа: «Семь раз упал — восемь раз поднимись». Поднимемся, Геннадий Васильевич. Поднимемся!

В казарме у двери командирской каюты их ожидали Ларин и Киселев.

— Пришли проститься, товарищ командир.

Это было ясно и без объяснений. Когда были проговорены положенные при прощании добрые слова, Ларин сказал Березину:

— А вам, товарищ капитан третьего ранга, от нас еще и особое спасибо за подарок, который вы всем нам сделали в этом походе. — Заметив на лице старпома удивление, он разъяснил: — Может, это звучит несколько высокопарно, но точно отражает наше чувство: в этом походе всех нас вы причастили к подвигу. Знаете, какие в нашем экипаже ребята сейчас гордые и счастливые ходят?! Прямо именинники. Такое не забывается, такое на всю жизнь…

Только ушли старшины, как в каюту, постучавшись, вошел Казанцев. С лиц Логинова и Березина мигом сбежали улыбки: опять он со своим рапортом… Казанцев неуклюже топтался у двери.

— Что вам? — спросил Логинов и потянулся к папке, в которой лежал рапорт Казанцева. Внутренне Николай Филиппович уже подготовил себя к тому, что подпишет его — все равно от этого упрямого долговязого лейтенанта никакого прока не будет. Не хочет служить — не надо. Насильно мил не станешь.

Казанцев молча переминался с ноги на ногу.

— Так что вам нужно? — раздраженно переспросил Логинов.

— Я… за рапортом…

— Одну минуту. — Логинов достал из внутреннего кармана кителя авторучку, раскрыл папку, нашел в ней рапорт и замахнулся было подписывать, но Казанцев остановил его.

— Вы меня не так поняли, товарищ командир. — Логинов поднял глаза от стола и недоуменно посмотрел на лейтенанта: что он еще придумал? — Я хочу забрать рапорт… Совсем забрать.

Логинов и Березин переглянулись.

— Что, передумали? — удивленно спросил Логинов.

— Передумал. — Казанцев протянул руку за рапортом.

— Значит, убедили мы вас? — обрадовался Логинов.

— Никак нет, товарищ командир. Меня пролив убедил.

— Вот как? — Логинов передал рапорт Казанцеву. — Ну что же, интересной службы вам.

— Спасибо, товарищ командир. — Казанцев скомкал рапорт и засунул его в карман. — Послужу. Может, повезет, еще какие-нибудь в жизни проливы случатся. Разрешите идти?

Закрылась за лейтенантом дверь, и в каюте будто дунуло ветреной свежестью.

— Ну и удивил Казанцев. «Пролив убедил»… — Логинов побарабанил пальцами по крышке стола, подумал и твердо сказал: — Только во имя этого уже стоило рисковать.

В пятницу Золотухин побывал в политуправлении флота и беседовал с членом Военного совета, Логинову о содержании беседы ничего не сказал. А в понедельник утром пришла радиограмма, что Логинова и Березина к 15.20 вызывал к себе командующий флотом. Кинулись они искать подплавский катер, но оказалось, что на нем уже ушел в штаб флота Шукарев. То ли не знал, что и их тоже пригласили туда, то ли ушел без них умышленно, не захотел их обоих видеть. Пришлось добираться до флота на «Комете».

Вместе с ними увязался и сын Логинова — Павел. Он был непонятно в кого долговязый, по-мальчишески нескладный, одержим мечтой стать офицером-подводником. Как отец. Сейчас он добирался в Энск, чтобы купить кое-какие радиодетали. Он считал, что каждый флотский офицер обязан знать радиодело, сигналопроизводство и иметь хотя бы второй разряд по самбо. Последнее очень важно: честь флотского офицера надо уметь отстоять.

Все трое молчали. Павел, воспитанный в строгости и вообще по натуре молчаливый, сидел напротив отца и смотрел в стремительно проносящуюся за окном «Кометы» воду. Его снедало беспокойство: шла уже вторая половина июля, а до сих пор все не было вызова из училища.

Молчание нарушил Березин. Он шумно вздохнул, будто подвел итоговую черту под своими раздумьями:

— Да-а… Колесо фортуны, кажется, встало на капитальный ремонт. Ну что же, комфлота не выдаст, комбриг не съест.

— Ну-ну, Геннадий Васильевич, осторожнее на поворотах. Не забывайте, что как бы там ни было, а Юрий Захарович все-таки мой учитель и друг. — Логинов приструнил Березина хоть и шутливо, но вполне серьезно. — В общем-то командующий — мужик рисковый. Буквально накануне его прихода на флот «сталинцам» ограничили глубину погружения: на одной из лодок делали контрольное сверление корпуса и обнаружили его износ. Иногда бывает такое — попали точно в центр коррозионной раковины, ну и пошло-поехало. В техупре испугались и снизили глубины погружения чуть ли не вдвое. Прознал про это командующий и на свой страх и риск на «С-15» произвел глубоководное погружение на предельную глубину. Сам в лодке был, а всю свою свиту на берегу оставил. На всякий случай, чтобы не рисковать людьми понапрасну. Все прошло благополучно, и нам опять разрешили нормально плавать. Так что, как видите, и ему не чуждо рисковать. — И добавил, лукаво рассмеявшись: — Возможно, и не выдаст…