– Я подумаю, – сказал Лугано, поигрывая брелоком. – Только мне нужно знать, на какую сумму ты рассчитываешь. Ради интереса.

– Миллион, – ответил Крайц. – И ни долларом меньше.

Лугано рассмеялся:

– Тебе в аптеку надо, милый.

– Что ты знаешь о польском движении «Единство»? – задал вопрос Крайц, выразительно поведя бровями.

Чтобы полно ответить на этот вопрос, нужно было вспомнить историю, и Лугано начал с временного правительства национального единства, сформированного в июне 1945 года...

Прошло еще два года, и новые выборы легитимировали установившийся в Польше режим под руководством Болеслава Берута. Потом он был отправлен в отставку, его место занял узник... действительно только что освобожденный из мест заключения. Эти события сопровождались выступлениями рабочих в Познани и заставили Москву всерьез рассмотреть вопрос об интервенции в Польшу. Узник оказался на высоте и урегулировал ситуацию. И разруливал ее более десяти лет. Его эра закончилась после подавления студенческих демонстраций и провозглашения шовинистической антисионистской кампании, в результате которой остававшиеся в Польше евреи вынуждены были покинуть страну. В декабре 1970 года последовало повышение цен на товары народного потребления, что вызвало ряд забастовок и массовых волнений в крупных городах Польши. Новое правительство активно брало кредиты на Западе, в СССР, что только поначалу способствовало росту экономики. Однако к концу 1970-х годов, когда долг достиг 20 миллиардов долларов, страна упала в социально-экономическую яму. И еще одно «совпадение»: начало кризиса совпало с избранием краковского кардинала Войтылы римским папой. Правительство ввело режим всемерной экономии. Волна забастовок парализовала к концу августа балтийское побережье, закрылись угольные шахты Силезии. 31 августа 1980 года рабочие верфи имени Ленина в Гданьске во главе с токарем Якубом Вуйцеком подписали с правительством соглашение, и забастовка была прекращена. Вуйцек стал лидером общенационального движения «Единство», и первое, что сделал, это разразился программной речью: «За две недели до того, как я возглавил «Единство», у меня не оставалось никаких сомнений: Советы – наш враг. Наши враги стоят у руля МВД, КГБ, Минобороны... с их предельной жестокостью на грани помешательства к польской нации, с их высказываниями о том, что польского государства не существует. Эти люди – нацисты». А польское правительство все больше утрачивало контроль над ситуацией. В декабре 1981 года министр обороны – он же премьер-министр и генеральный секретарь партии – ввел военное положение. Все активисты «Единства» были интернированы, а его лидер – убит. Потому что эти люди представляли угрозу всему восточному блоку, сформировав массовое антикоммунистическое объединение. Якуба Вуйцека убил лично Виктор Лугано. Он готовил это покушение вместе с Вадимом Мартьяновым. Первый номер в группе был на подстраховке, второй являлся непосредственным исполнителем. Это произошло летом 1983 года. Лугано тогда едва исполнилось двадцать два.

– Какие документы указывают на меня и на Мартьянова? – спросил он после продолжительной паузы.

– Не так много документов, но все они очень... лаконичные.

– Финансовые, например? – закинул удочку Лугано. Если Крайц ответит «да», то Лугано поймает его на лжи. Группа «Восток» была независима в финансовом плане и не заполнила ни одного оправдательного документа о расходах.

– Вот чего я не нашел в архиве, так это денежной отчетности.

Лугано усмехнулся.

– Хорошо. Объясни, как ты вышел на «Восток»? Что привлекло твое внимание в этом электронном ворохе документов?

– В первую очередь – распоряжение начальника военно-статистического отдела о создании агентурной группы из семи человек и присвоение ей наименования «Восток», – начал Крайц. – Такое же название фигурировало в современных документах. И тот, кто может мыслить логически, без труда заполнит середину: тридцатые, шестидесятые, восьмидесятые годы. Лично я легко представил цепочку агентов, растянувшуюся во времени и пространстве. Что такого ценного в архивных документах 1918 года?

– Ты меня спрашиваешь? Говори слитно и не делай пауз. Когда будет нужно, я перебью тебя. Так что такого ценного ты выделил в архивных документах 18-го года?

– В них лежал исходник. И если бы не он – как продолжение логической цепочки, то материалы можно было бы отнести на «революционную помойку». В далеком прошлом была создана спецгруппа из семи человек, и только один из них не имел своего района. Он был универсальным агентом. Он считался старшим, но всегда был на подхвате: только помогал тому из своих товарищей, который в определенное время и на своем участке выполнял работу. В чем заключалась его универсальность? Во-первых, знание иностранных языков: скандинавские, итальянский, японский, немецкий, пушту и дари, может быть. Во-вторых, знание подрывной работы. Изучая архивные материалы, я подумал: что если кто-то из секретных агентов «Востока» дожил до сегодняшнего дня? Нет, абсурд. Если даже он на момент комплектования группы был восемнадцатилетним юнцом, то сегодня он был бы рекордсменом среди долгожителей. Возможно, жив кто-то из его родственников, сын или дочь. Но тоже девяностолетняя развалина. Нет, связь с настоящим лежала в самом создании группы, которая словно прошла через десятилетия не старея. Не старея. Эта мысль подняла волосы на моей голове. Она не была фантастической – напротив, реальнее, чем она, для меня в тот момент не существовало. И я, точно зная, что искать, нашел документальное подтверждение тому, что не отдельные агенты группы «Восток» дожили до наших дней, а сама группа как организм, как структура. Из группы уходили одни, и приходили другие, задачи ее оставались неизменными. Как и в 1918 году, она находилась в прямом подчинении начальника разведки. Вначале это была разведчасть, потом разведотдел, и уже потом управление. Я сверился с официальными данными, которые легко нашел в Сети: в ноябре 1918 года начальником Региструпа был штабс-капитан Семен Аралов. Это он, советский разведчик и дипломат, возглавлял список руководителей советской военной разведки. Дальше «Восток» пошел по рукам его преемников: Гусева, Пятакова, Ауссема, Ленцмана, Зейбота, Борзина, Урицкого и многих других? Почему нет? Ведь доподлинно известно, что даже у нынешнего шефа ГРУ в личном подчинении находится группа секретных агентов. Кто они? И сколько их? Сколько их в группе «Восток»?.. И тогда я дал себе команду: стоп, не зацикливаться. Я чувствовал, что к истине был близок настолько, что боялся спугнуть ее. Боялся даже такой мелочи, как название группы. Если представить ее как аббревиатуру от военно-статистического отдела, то в ней не хватало буквы «К». Она что-то значила?.. Да черт с ней! Мне понадобилась неделя на то, чтобы узнать имена вчерашних агентов, – закруглялся Крайц. – Вчерашних потому, что последнее упоминание о них было датировано декабрем 1991 года. Вас по-прежнему было семеро: Мартьянов, Лугано, Кангелари, Немиров...

Лугано пришел к мысли, что Крайц действовал только от себя. Входил ли он в некую преступную кибергруппировку? Даже если бы она состояла всего из двух человек, то на встречу с Лугано пришли бы оба (уже не факт, что тот здоровяк, попросивший огоньку, был напарником Крайца). Напрашивался простой вывод: либо Крайц решил кинуть своих партнеров, воспользовавшись коллективной информацией, либо он одиночка и решил подзаработать путем шантажа. Он был один, и это было главное. Как всегда в подобных случаях, Лугано поставил себя на место противника, обладающего патентной лицензией на убийство. Пошел бы он на встречу без подстраховки? Только в том случае, если таковой возможности у него не было.

Также он подумал о том, что Крайц мог представлять интересы человека, пожелавшего остаться в тени. Но уж больно уверенно вел себя Крайц. Стал бы он вникать в детали дела, заучивая десятки архивных страниц? Нет, ограничился бы общими, чтобы удержать нити разговора в своих руках. А деталей по агентурной группе «Восток» он привел немало, он буквально сыпал ими, порой козырял. Крайц погряз бы в документах, лишь малая часть которых свидетельствовала о существовании секретных агентов, объединенных одной идеей – подчиняться только начальнику разведывательного управления.

– Ты убил Якуба Вуйцека, – возобновил разговор поляк. – Тебе помогал Мартьянов. Я могу это доказать. Твою жизнь и спокойствие одного из ваших министерств я оцениваю в один миллион долларов.

«Он не знает о «Восточном фонде». Он ни черта не знает о нем. Иначе оценил бы мою жизнь в сотни миллионов долларов». Лугано от этой мысли стало легче. Не все так плохо, как он подумал. Ведь в этом случае ему пришлось бы выходить на людей, от которых он скрывался почти двадцать лет: Болотин и преданная ему свора оперов. Крайц, сам того не зная, ставил Лугано под удар «Берии 90-х», и последний бросит все силы на поиски оставшегося в живых агента.