– Бег на первом месте закончил второй номер Новатор, наездник 1-й категории Гунта Ермакова. Новатор показал резвость две минуты тринадцать и шесть десятых секунды. На втором месте пятый номер Заступ, мастер-наездник Тарасов, Заступ на шею опередил девятого номера Тальянку, наездник 1-й категории Липатников, и показал резвость две минуты тринадцать и восемь десятых секунды.

– Дадут неплохо, мало кто угадал, – послышался знакомый голос. Я обернулся. Старьевщик Вассертрум в кроличьей ушанке, придерживая рукой бинокль, висящий на шее, внимательно изучал программку.

– Юрий Михайлович? Вы тоже играете?

– Играю, и давно. А вы, смотрю, только начинаете. Удачно?

– Да вот, похоже, угадал в этом заезде.

– Понятно, знакомство с лаборанткой Ермаковой, как я погляжу, помогает делать верные ставки.

– Откуда вы знаете про лаборантку, про знакомство, с чего вы взяли? – я смутился.

– Слухами земля полнится, молодой человек, а ваша лаборатория для меня не чужая, знакомых много. Но вы меня не бойтесь, могила, никому не скажу. Только сами осторожней, дело, знаете ли, подсудное. Подкиньте-ка информацию по следующему заезду.

– Ах, вот что… информацию. По следующему у меня нет, но в одиннадцатом Попельнуха на первом, Ермаков никуда.

– Спасибо, – обрадовался Вассертрум.

– Не за что, – сухо ответил я и повернулся, чтобы перейти в зал.

– Романчик прочитали? – неожиданно спросил Вассертрум. Я вздрогнул.

– Да, интересно.

– Ничего не заметили?

– Что вы имеете в виду?

– Сами знаете, что я имею в виду, молодой человек. Будьте внимательны и следите за совпадениями. Захотите увидеться, поговорить, – приходите. Мы тут всегда стоим, и по средам, и по пятницам тоже. Я рассеянно кивнул. Ипподром опять загудел. На табло стала появляться информация о размерах выплат. В тройном экспрессе дали семьдесят четыре рубля за рубль. «Мало дали. Заделали, гады, заезд», – послышались недовольные возгласы. «Ничего себе, мало, – перемножил я. – Семьсот сорок рублей в одном заезде, а у меня зарплата пятьсот». Я пошел в кассу.

Семьсот сорок хрустящих рублей весело легли на карман, неприятный осадок от разговора с Вассертрумом улетучился. Третий заезд я пропустил, в четвертом снял, как и предполагалось, пару за сто рублей. Потом попробовал поиграть сам, но безуспешно.

Покинув ипподром, вприпрыжку добежал до ближайшей телефонной будки и принялся звонить Лии в Черемушки. К моей радости, она была уже дома. – Послушай, приезжай в центр, я при деньгах, завалимся в «Якорь».

Рыбный ресторан «Якорь» – один из лучших в Москве. Расположен недалеко от ипподрома, рядом с Берлинским вокзалом, в самом начале Тверской, прямо напротив любимого магазина детворы «Юный фашист».

Швейцар приветливо распахнул дверь:

– Местов нет, уважаемый!

Я ловко выдернул червонец из кармана пальто и сунул его в волосатый кулак прохиндея.

– Милости просим. Столик для двоих?

Я кивнул.

Уютный стол, покрытый белой скатертью, прямо рядом с окном.

Весь вечер мы говорили только о бегах. Я жадно усваивал информацию. Ее было много. Лия прекрасно разбиралась в лошадях и тотализаторе.

– Ты действительно хочешь играть? – спросила она, доедая мороженое.

– Да, мне кажется, да.

– Ты сможешь поговорить об этом с отцом. Очень мало людей, кому он станет доверять, – она помолчала. – Есть, правда, одна деталь, как бы это сказать… Мы ведь вроде хотели пожениться… Так вот это не получится.

Я сначала даже не понял, о чем она говорит. – Если мы поженимся, играть тебе нельзя. Родственникам наездников нельзя играть, понимаешь? Поймают – посадят.

Я не знал, что ответить. Неожиданная взаимосвязь двух несопоставимых и, как выяснилось, несовместимых желаний, неприятно поразила меня.

– Но если ты хочешь играть, мы можем жить вместе, не регистрируясь.

Лия предложила это сама. И смутилась. А я совершил в тот вечер первую ошибку – согласился.

Конец недели в Москве начинается в четверг. Вечером после работы я поехал на Беговую. Михаил Абрамович Ермаков встретил меня в прекрасном бордовом халате, по цвету совпадавшем с его знаменитым беговым камзолом. – Проходите, молодой человек. Чаю желаете?

Я поблагодарил, но отказался.

– Ну что же, тогда в кабинет.

Стены завешаны фотографиями. Красивые рамы, подписи выведены каллиграфическим почерком: «Наездник 1-й категории Ермаков – победитель Большого рысистого приза Дерби на жеребце Перезвон. 1958 год», «Мастер-наездник Ермаков – победитель Большого рысистого приза Дерби на кобыле Колумбия. 1962 год».

– Давно интересуетесь бегами?

– С прошлого воскресенья.

– Понятно. И что же вас заинтересовало, неужели только деньги?