Шрифт:
Данте хотел сделать сюрприз, но удивляться пришлось ему. Едва переступив порог собственного кабинета, он заметил на столе газету, на первой полосе которой была помещена фотография его невесты, держащей за руку несчастного Энтони Флетчера.
— Я же пытался тебя предупредить, что она не та, за кого себя выдает, — ловко скрывая торжество, посочувствовал ему Карл Ньюбери. — Но ты не хотел меня слушать!
— Поговорим после, Карл, — устало отозвался Данте, надеясь, что Лейла вот-вот появится и объяснит ему, как случилось, что фотографы поймали ее с наследником империи Флетчеров.
— Я подозревал, что она охотница за состоянием, — не унимался Карл. — Я — твой единственный друг. И должен был тебя предостеречь. Прости, что у меня не получилось. Да, Флетчер, конечно, более лакомый кусочек, чем ты.
В одном Карл определенно был прав. Данте много и упорно работал, чтобы завоевать себе положение в обществе, чтобы его семья и семьи его сестер ни в чем не нуждались. У него был автомобиль последней марки, квартира в престижном районе, он мог позволить себе отдых в любой точке земного шара. Но что все это по сравнению с богатством Флетчеров?
Однако Данте не нуждался в нравоучениях своего вице-президента. К тому же он верил своей невесте.
Данте отослал Ньюбери и решил ждать. Часы пробили девять, потом десять часов, но Лейлы все не было. Когда пробило одиннадцать, напряжение переросло в настоящее безумие.
Он пытался объяснить ее отсутствие обыкновенной медлительностью. Но просто сидеть и ждать он уже не мог. Он должен все знать. Черт побери! Она ведь так много для него значит!
Данте набрал номер Лейлы и ждал больше пятнадцати сигналов. Если ее нет дома, то где же тогда мать и Клео? Он еще раз набрал номер. Бесполезно...
Взгляд снова упал на газету. Он пододвинул ее к себе и всмотрелся в фотографию.
«...Пострадавший от взрыва на площади сын известного индустриального магната возвращается домой героем... Встречала его семья и давняя любовь Лейла Коннорс-Ли... Был задан вопрос, будут ли звонить свадебные колокола, и Сэмюэль Флетчер, улыбнувшись, ответил репортерам, что выздоровление сына — первейшая задача, а дальше все возможно, он смотрит в будущее с надеждой...»
Конечно, у них все решится благополучно. А жертвой станет он — Данте Росси. Как он мог смешать бизнес с удовольствием?
— Сукин сын! — Данте грохнул кулаком по фотографии Энтони в газете, затем скомкал ее и метким бейсбольным броском отправил в корзину для бумаг.
В срок, несоизмеримо более короткий, чем он тратит на подготовку деловых контрактов, попросить совершенно незнакомого человека выйти за него! Как он мог?! Да он же был болен! Это же классическая тропическая лихорадка! Мало того, что сам оказался в смешном положении, он еще и семью вовлек в нелепый фарс.
Он подумал, что сестры потребуют у него объяснений. Но что же он им скажет, если он сам не знает ничего. Сначала нужно убедиться в предательстве, лишь потом думать, как действовать. В конце концов, он же Данте Росси, человек, который никому не позволит ранить его гордость, посмеяться над ним!
Первое замешательство прошло, но в сердце осталась ноющая пустота. Пустота разрасталась на том месте, где должна была бы находиться любовь, которую он лелеял четыре недели их близости и четыре недели разлуки.
Ткнув кнопку селектора, Данте спокойным ровным голосом сказал секретарше:
— Меня нет ни для кого, Мэг. И вообще, ты ничего обо мне не слышала уже пару дней, с тех пор как я звонил из Брюсселя. Ты не знаешь также, когда я вернусь. Повтори.
Проверив, все ли правильно поняла Мэг, Данте занялся текущими делами: просмотрел счета, отчеты... Но чем бы он ни занимался, мысли о Лейле не давали ему покоя. Что, если она больна, или ее мать, или амебообразная кузина? И ведь должно же быть какое-то более или менее разумное объяснение газетной статейке!
Заболели глаза, Данте почувствовал страшную усталость. Он включил телевизор, передавали новости.
— А теперь последнее сообщение о состоянии здоровья Энтони Флетчера, — услышал он голос диктора.
Данте разлепил глаза и увидел сцену встречи Энтони в аэропорту, затем больничную палату, в которой тот лежал.
— Сегодня, — продолжал диктор, — Энтони перевели домой; он уже в состоянии принимать посетителей.
Начали показывать поместье Флетчеров: толпа народа у ворот, дорожка, ведущая в глубь парка. Данте присмотрелся к пассажирке одной из подъехавших машин. Не узнать женщину, которую встречала сама миссис Флетчер, было невозможно. Невозможно! Итак, никто не лежит со сломанными ногами и температурой под сорок в постели, не будучи в состоянии дотянуться до телефона. Никто не умер от ожидания. Ньюбери прав, его оценка точна. Она — дешевая охотница за богатенькими мужиками. Она пошлет ко всем чертям любого ради того, кто обеспечит ей больший комфорт. Ну, и черт с тобой, Лейла Коннорс-Ли!
Вскочив, Данте пулей вылетел из кабинета, оставив включенный телевизор рассказывать самому себе о погоде и весне.
Спустя полтора часа он уже был на одном из лыжных курортов, славящихся рискованными трассами скоростного спуска. Что может быть лучше для Данте Росси? Его больше не интересуют ни миллионы, ни известность, ни тем более женщины!
5
Слабость нарушила весь устоявшийся утренний ритуал. Лейла даже опоздала на работу почти на полчаса, чего до этого злополучного понедельника с ней никогда не случалось.