— На тот случай, если до тебя не дошло, поясняю: это стрелял мой напарник — он находится на расстоянии двух миль отсюда. Кстати, стреляет он пулями со ртутными наконечниками. Оч-чень скверные штуки, должен тебе сказать. Раскалывают человека на куски, точно спелую дыню.

— О Господи!

— Но поскольку ты еще и трус, то, возможно, ночной бой произведет на тебя большее впечатление. Ну, держись, сынок!

Пулеметная очередь прошила воздух как раз между Тидуэлом и сержантом, после чего стрелявший, боец Тидуэла, привстал из своего укрытия в невысоком кустарнике.

— Вот так, детка. — Тон у Тидуэла был жесткий. — И чтобы я больше не слышал всяких глупостей насчет языка. Забирай своих голодранцев и проваливай из наших джунглей, пока мы не принялись за вас всерьез.

Тидуэл сидел в затемненной палатке, просматривая радиоперехваты, когда ворвался Клэнси.

— Классно сработало! Улепетывали без оглядки до самого лагеря. Если они не обмочили штанишки от пулеметной пальбы, то лишь потому, что не выпили ни глотка за последние двадцать четыре часа.

— Кстати, о выпивке. Возьми там, налей себе.

— Мерси, — просиял Клэнси, наливая себе изрядную порцию виски. — Какая— то ненормальная война. Интересно, кто такое придумал?

— Наша цель — не физическое уничтожение противника, а полная его деморализация, уничтожение воли к сопротивлению. Фон Клаузевиц note 3 , «О войне». Идея не нова, Клэнси. Мы просто воплощаем ее на очень высоком уровне. Ты знаешь последние новости?

— Что ты имеешь в виду? Радиоуправляемые самолеты, которые сбросили мешки с цветами прямо на крыльцо Белого дома?

— Нет. Сообщение о высотных самолетах-разведчиках.

— Ну и что?

— Говоря коротко, корпорации разослали правительствам и прессе документы с указанием точного времени полетов самолетов-разведчиков над нашей территорией за истекшую неделю. Там было отмечено, что мы вели их каждую секунду, в то время как наши войска были надежно прикрыты от инфракрасного сканирования с воздуха при помощи защитных экранов. В сообщении содержалась вежливая просьба впредь не посылать самолеты-разведчики, иначе мы начнем сбивать их.

— А мы действительно можем это сделать?

— Здесь у нас нет таких возможностей, но это вовсе не означает, что у корпораций в принципе нет подходящих штуковин. Вспомни, как на прошлой неделе какой-то дурак из правительства заявил, что корпорации блефуют, — и мы тотчас же взорвали один из их миноносцев, прямо в открытом море.

— Да. Знаешь, вообще-то все эти штуковины меня ужасно расстраивают. Мне не нравится такая война. Никакой роли личности в истории.

— Ну а снимки через прицел? Какую тебе еще роль личности? Готов поспорить, что многие правительственные птички тут же запоют по-другому, когда увидят собственную физиономию в кресте окуляра.

— Скажи мне честно, Стив, как ты думаешь, мы выиграем войну?

— Не вижу причин проиграть ее. Они не смогут накрыть нас, если только не применят ковровые бомбардировки или ядерное оружие, да и общественность здорово против них. Знаешь, им не позавидуешь, когда так наседают! Треть правительств уже была вынуждена отвести свои войска. Это только вопрос времени, когда все остальные уберутся отсюда.

— А что тогда?

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказал. Ну хорошо, допустим, правительства отвели войска, признав, что у них не хватает сил, чтобы контролировать корпорации. Ну а что дальше?..

Толпы любопытствующих зевак запрудили бы всю улицу, если бы не оцепление. Правительственные войска оттесняли их, не подпуская к самому шикарному отелю Рио-де-Жанейро. Но все равно довольно большая группа людей прорвалась через оцепление и бросилась к лимузинам, остановившимся у тротуара. Телохранителям пришлось потрудиться, расчищая дорогу прибывшим персонам.

Толпа поменьше состояла из представителей прессы, которые проникли за ограждение благодаря своим служебным удостоверениям. Солдаты получили строжайший приказ не вступать в конфликт с прессой, которая подливала масла в огонь и без того бушующих страстей и протестов против правительства. Даже те газеты, которые прежде поддерживали официальные власти, теперь язвили насчет неэффективности вооруженных сил и их неспособности справиться с корпорациями. Власти не желали новых неприятностей с журналистами.

Из лимузинов вылезли трое мужчин. Они направились к входу в отель. При их появлении все репортеры устремились вперед, и троица остановилась, вероятно, чтобы сделать короткое заявление.

Несколькими этажами выше, в окне отеля напротив, камера фиксировала каждое движение прибывших. В глубине комнаты, подальше от окна, сидела группа операторов и лихорадочно обрабатывала на компьютере поступавшую информацию, совмещая ее с сигналами от телескопического микрофона, подключенного к сети внутреннего телевидения. За их работой внимательно следил нервозный офицер.