— Не знаю. Я сказала тебе все, что помню. — Она посмотрела ему в глаза. Он не отвел взгляда. В его светло-карих глазах светилось сочувствие. В словах же сочувствия было меньше.

— Я могу дать тебе дюжину возможных объяснений того, что произошло, что ты якобы видела.

Выдернув свою руку, она переспросила:

— Якобы видела?

— Прости. Не спорю, что ты что-то видела. Но либо должно быть простое логическое объяснение случившемуся, о котором никто не подумал, либо…

— Либо…

— Мозг очень сложный орган, Линдсей.

— Понимаю.

— Скажи мне, что же, по-твоему, ты видела?

— Я знаю, что это был прямой контакт. Свет шел от какого-то корабля. Я столкнулась с существами с другой планеты. Я уверена в этом.

— Но ты ведь не помнишь, что случилось после того, как ты была притянута этим светом.

— Я не могу вспомнить каждый отдельный момент. Я помню, что меня приветствовали. Помню, что чувствовала себя частью чего-то невообразимо огромного… — Она развела руками, не находя слов, чтобы описать это чувство. — И я знаю, что мне не причинили никакого вреда, что обо мне заботились, С кем или с чем бы я ни столкнулась, эти существа были настолько разумны, настолько внимательны, что я ни одной минуты не была в опасности.

— Ты помнишь это, хотя не можешь вспомнить что-либо конкретное?

— Я не могу объяснить. — Она встретила его взгляд. — И для чего пытаться это делать? Ты уже решил, что со мной что-то не в порядке. В лучшем случае я просто измучена. В худшем — я ненормальная.

— Ты измучена? Именно поэтому ты отправилась на остров? Чтобы отдохнуть?

— Конечно. Остров очень спокойное место. Это прекрасное место, и я чувствую себя там помолодевшей. Но я не измучена. Я не работаю двадцать четыре часа в сутки. Я не изнуряю себя работой до такой степени, чтобы засыпать на ходу.

— Ты одна воспитываешь двоих детей. Твой бизнес процветает.

— Я видела то, что видела. — Она наклонилась вперед. — И я отправляюсь домой.

Он выпрямился.

— Завтра. Если результаты всех анализов будут в порядке.

— Сегодня. Не дожидаясь никаких результатов, кроме тех, что уже есть в моей медицинской карточке.

Он посмотрел на нее непроницаемым взглядом и понял, что она не уступит.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я сам отвезу тебя домой.

— Это вовсе не обязательно. Я могу позвонить друзьям.

— Я отвезу тебя. И останусь с тобой. — Он поднял руку, отвергая все ее протесты. — Я остаюсь.

— Это уже не твой дом.

— И ты больше не моя жена. — Он наклонился к ней. — Неужели ты думаешь, что какой-то клочок бумаги может что-то значить сейчас? Я останусь и прослежу, чтобы с тобой все было в порядке. Не хочу слышать никаких возражений.

Она была слишком уставшей, слишком опустошенной эмоционально, чтобы вступать в спор. Закрыв глаза, она увидела разноцветные огни. Ей хотелось почувствовать то спокойствие, тот взлет надежды и радости, которые она испытала. Но все это уже ушло, оставив место лишь чувству сомнения и неуверенности, которые были с ней всегда в присутствии любимого человека, с самого первого дня их встречи.

— Позволь мне одеться.

Она почувствовала на лбу его губы. На мгновение ей показалось, что она ошибается. Затем она почувствовала пустоту и поняла, что это не так. Когда она открыла глаза, Стефана уже не было в комнате.

По-видимому, кто-то из соседей включил свет у входа. Окна были распахнуты, пропуская свежий вечерний ветерок, и у входа не лежали газеты и журналы. Стефан протянул руку за ключом. Свой ключ он вернул ей после развода. Линдсей попросила лишь опеки над детьми и возможности пользоваться их летним домом на острове Келлис. Он настоял, чтобы ей остался их дом на Роки-ривер, так же как и значительная часть их инвестиций.

Но сегодня ему хотелось, чтобы этого летнего домика у нее не было.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я не могу ничего сказать…

Он повернул ключ и распахнул дверь. На пороге их встретил аромат свежего кофе.

— Кто-то был здесь.

— Я позвонила миссис Чарлз, перед тем как уехать из больницы.

— Она хорошая соседка.

— Тебе вовсе не нужно здесь оставаться. Она зайдет ко мне, если я попрошу.

— Она же не врач.

— А я не больна.

— Линдсей, пожалуйста. — Стефан ввел ее в дом. Она упрямо отворачивалась от него, но он хорошо представлял себе то отчаяние, страх, смятение, которые она пытается скрыть.

Он коснулся ее плеча, и она неохотно повернулась.

— Я хочу остаться, — сказал Стефан, — не только ради тебя, но и ради себя самого. Ну улыбнись же.

— Мне бы хотелось, чтобы дети были здесь с нами.

Он не осмелился ей сказать, что рад, что их здесь нет. Развод был достаточно тяжелым испытанием для Джефа и Мэнди, от которого они еще полностью не отошли. И совсем не обязательно им было видеть свою мать в таком состоянии.