— Этот сон я видел задолго до того, как познакомился с тобой, — резко оборвал ее Люк.

— Не надо! — вскричала Ферн.

— Что не надо?

— Не надо будить во мне напрасные надежды! — В этот момент ему показалось, что ее самообладание дало трещины, на лице отразилась вся ее боль. — Не заставляй меня обманывать себя! Душа может вернуться. Мы не знаем этого наверняка, но ведь может остаться неоконченное дело, невыполненный долг, судьба, рассчитанная на тысячи жизней. В любом случае Рэйфарл Дев не похож на тебя. Он старался казаться циничным, но был очень ранимым; он пытался убежать, но в конце концов остался со мной. Он из тех, кто рожден бороться и проигрывать. Ты совсем из другого теста: у тебя тверже нрав, холоднее рассудок.

— То есть ты хочешь сказать, что я не стал бы ждать тебя, видя, что город рушится у меня на глазах.

— А стал бы?

— Нет. Я бы уехал намного раньше и тебя заставил бы, возможно, даже силком увез.

Ферн чуть заметно улыбнулась, потом сказала, посерьезнев:

— Никто никогда не _заставлял_ меня делать что–либо против моей воли.

— Может быть, теперь самое время.

«Не будь мы в ресторане, — подумала Ферн, — он бы снова поцеловал меня». Но они сидели в ресторане, и их разделял столик. Официант подошел к ним и наполнил их бокалы — момент был упущен. Во всяком случае, так ей казалось. Мог ли тот первый поцелуй длиться дольше и быть слаще, а может быть, соприкоснись они сейчас губами, она бы, наконец, узнала правду? Она пыталась вспомнить, каково это было — целоваться с Рэифарлом. Но с тех пор прошло слишком много веков — редкий поцелуй вынесет такое испытание временем.

— Я не верю в переселение душ, — вернулся Люк к разговору, когда официант отошел. — Я никогда ни во что не верил: ни в Бога, ни в душу, ни в настоящую любовь. Мы все состоим из плоти и крови; вода и глина — вот что остается после нас, когда мы уходим.

— Ты сказал: _«Когда_мы_уходим»,_ -отметила Ферн. — Если и правда существует только плоть и кровь, то кто такие «мы», которые куда–то уходят? И потом, душа твоей сестры заключена в сосуд у Моргас. И ты в это веришь.

— То, что это может оказаться правдой, еще не значит, что я должен в это верить, — ответил Люк. А потом добавил: — Этот твой Рэйфарл, он похож на меня?

Ферн вздохнула:

— Это ужасно, но я не могу вспомнить его лица. У него были темные глаза, а у тебя светлые. У него похожее сложение, но… более атлетическое. Он был красив, как бог. Если бы он жил в наше время, он бы рекламировал одежду от Кэлвина Кляйна. Ты интересный и даже привлекательный, но тебя не назовешь красивым. — Он усмехнулся, обнажив щербинку во рту. — Как ты потерял этот зуб? — спросила Ферн.

— Я разбил отцовскую машину, когда мне было одиннадцать. Въехал в стену и ударился лицом о руль.

— Почему же ты не вставил искусственный?

— А зачем?

— У Рафа тоже не хватало зуба, — сказала Ферн, — и, кажется, в том же самом месте.

— Совпадение, — ответил Люк. — Это все ерунда. Не может быть, чтобы мы с тобой когда–то любили друг друга, иначе мы бы сейчас это почувствовали. А я вовсе не влюблен в тебя.

— Я тоже, — парировала Ферн. Она не чувствовала ни разочарования, ни обиды. Люк, не отрываясь, смотрел на нее.

— Однако я узнал тебя, когда увидел во сне, — сказал он. — Ив тот раз, когда мы впервые встретились.

— Значит, ты более чувствителен, чем я.

Они вышли из ресторана, и Люк усадил ее в такси, поцеловав на прощание. Правда, на этот раз только в щечку.

Гэйнор между тем собиралась с духом, чтобы позвонить Хью Фейрбэрну. На сей раз он вовсе не горел желанием увидеться с ней; очевидно, нашел другую женщину, которой мог изливать свои горести. Гэйнор понимала, что должна вздохнуть с облегчением, но сейчас ей нужно было его внимание, ведь только так она могла доказать Уиллу, что тоже на что–то годится в расследовании.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она Хью и постаралась изложить факты максимально правдиво, опустив только некоторые детали: — У одного моего друга неприятности. Я не могу сейчас все объяснить, но это связано с банковскими инвестициями. Не мог бы ты меня немного просветить?

— Смотря что ты хочешь узнать. Я в основном работаю с конфиденциальной информацией.

— Конечно, конечно, — запинаясь, успокоила его Гэйнор. — Но ты самый влиятельный банкир, которого я знаю…

И в этом она не лукавила, поскольку он был ее единственным знакомым банкиром.

Хью заметно оттаял. Он вообще легко оттаивал под воздействием вина, женщин и лести, даже если лесть высказывалась не очень уверенно, как это сделала Гэйнор. Объяснив, что будет чрезвычайно занят наиважнейшими делами всю следующую неделю, он предложил ей встретиться в пятницу и пообедать в только что открывшемся японском ресторане на площади Беркли. Гэйнор согласилась, несмотря на свою тайную неприязнь к сырой рыбе.