Но мне все равно повезло. Я в числе привилегированных, которым позволено увидеть ЭТО раньше других. Официальное открытие завтра, а сегодня пускают только прессу. 6 тысяч аккредитованных журналистов – в два раза больше, чем на Каннский кинофестиваль! Яблоку негде упасть. Корреспонденты ежедневных газет толпятся у экологически правильных авто, за которыми будущее. Представители глянцевых изданий фиксируют параметры дорогих машин, потому что они красивые. Телевизионщики мечутся между теми и другими.

Мы подробно снимаем новенькую «Вольво», останавливаемся у «БМВ», задаем вопросы представителю «Ситроена», интересуемся «Маздой», «Тойотой», «Пежо», «Ауди» и «Мерседесом». Торопимся к «Фольксвагену». Застреваем у «Мазерати» и «Ламборджини». Потом пытаемся продраться к стенду «Феррари». Там, на втором этаже, можно снять общий план. И еще там очень эстетский бар «для своих», в котором подают свежевыжатый смородиновый сок в пузатых красных бокалах и четвертушки молодых артишоков с чеддером на микроскопических фарфоровых блюдечках. Я очень люблю артишоки, а «Феррари» не люблю. То есть не машину не люблю, а стенд. Надменная публика:

– У вас есть аккредитация?

– А как же! Вот, – я показываю болтающийся на шее бадж, который получила при входе на выставку.

– Не годится. У нас нужна НАША аккредитация.

– ?!?

Им не нужна публичность! Они здесь, видимо, потому, что их попросили. А им это не надо. «Феррари» никогда не будет много. И журналистов они не любят. А я очень не люблю места, где журналистов не любят. Есть что-то в этом советское. Еще этот кумачовый цвет…

В общем, пока выясняют, кто и что, приходится снимать из-за ограждения. На одну из машин опирается девушка в черном коктейльном платье. Хороший макияж, профессиональная улыбка, каблуки 12 сантиметров. Ремешки впиваются в кожу.

– Вы тут целый день стоите? – спрашиваю участливо.

– С 8 до 19, на обед дают всего час.

– А по надобности?

– Что вы! Надо отпрашиваться, а они не любят.

– И почем стоите? Евро 200, наверное?

Девушка смущается.

– Да нет, 100… Честно говоря, даже меньше. Меня в модельном агентстве попросили, у меня с ними хорошие отношения, нельзя было отказать.

У стенда «Бентли» отдыхаю душой. Просто, приветливо, с достоинством. Член правления компании Стюарт МакКеллог четверть часа демонстрирует мне модификацию старой модели:

– Мы ее значительно усовершенствовали. Теперь вместо 560 лошадиных сил в ней 610. Она может выжимать до 322 километров в час. Это самая быстрая в своем классе машина. Представляете, от Москвы до Санкт-Петербурга на ней можно доехать всего за 2 часа.

– Думаю, инспекторы дорожного движения будут против, – говорю я.

– При такой скорости они вам не страшны, все равно не догонят. Но если хотите, купюры можно выбрасывать в окно.

Кажется, господину МакКеллогу приходилось бывать в России.

– Скажите, – перехожу я к вопросу, который давно хочу задать кому-нибудь вроде господина МакКеллога, – зачем вы это делаете? Ведь, если по-честному, ваши клиенты никогда не смогут воспользоваться возможностями этой машины в полной мере. Во Франции максимально разрешенная скорость 130 километров в час. В Швейцарии, Италии, Испании, Бельгии – 120 км в час. Я не говорю про Мальту – там всего 70! Правда, в Германии лимита нет, но через каждые 15–20 километров стоят знаки, ограничивающие скорость, и по-настоящему разогнаться там можно только на одной трассе – той, что ведет от Берлина на юго-запад.

Невозмутимый сын шотландских гор парирует:

– Можно гонять на личной трассе.

– !?!

Однажды я зачем-то решила показать моему приятелю, как легко моя «Вольво» выжимает на автостраде 195 км в час (она могла бы и 200, но приятель психологически не был к этому готов). Мы славно пролетели километров 5–7, пока не увидели на электронном табло, одном из тех, что торчат на обочине, светящуюся надпись: «462 QRK 75 сбавьте скорость». Я чуть не бросила руль от неожиданности. Это был мой номер! Готова поклясться, что ни одного полицейского ни на обочине, ни в кустах не было! Мы не проехали ни моста, ни опоры, к которым можно было бы прикрепить видеокамеру.

«Это Большой Брат», – сказал приятель.

Я приготовилась к худшему. Худшее уже пережил один мой коллега, которого однажды ночью полицейские остановили за превышение скорости где-то между Парижем и Амьеном. Вместо разрешенных на этом участке 110 км в час он ухал 185. Приятелю выписали штраф в 900 евро и на полгода запретили садиться за руль на территории Франции (коллега имел бельгийские документы). Теперь он ездит паинькой…

Я с некоторых пор тоже езжу паинькой. В моей «зачетке» осталось всего 3 пункта из 12. Дело в том, что во Франции каждому держателю водительского удостоверения изначально дается 12 пунктов (баллов). За каждое правонарушение снимается один или несколько пунктов в зависимости от тяжести содеянного. Например, за то, что поддали газу, когда вас обгоняют, снимут 1 пункт. За разговор по мобильному снимут 2. За то, что не пристегнуты, минус 3. За проезд на красный сигнал светофора минус 4. За превышение скорости больше чем на 50 км в час лишат сразу 6 пунктов. Если в вашей крови обнаружат больше 0,5 промилле алкоголя, тоже 6. Потерянный балл восстанавливается через год-другой примерного поведения. Но если жить на широкую ногу, пунктов можно лишиться очень быстро, и тогда придется прослушать курс правил дорожного движения, пересдавать экзамены и т. п.